В сетях интриг
Шрифт:
– Ну, вот видишь. Вы стали любовниками, но для нашей парочки это был лишь первый шаг к намеченной цели. Тут возникло препятствие – жена и дети Астахова. Просто развести его с ними означало бы потерять гигантскую долю состояния, а на это они пойти не могли. И тогда было задумано убийство. Не знаю уж точно, как им удалось его осуществить, но ни минуты не сомневаюсь, что смерть Людмилы и детей не была несчастным случаем…
– А Андрей? Андрея, по-твоему, тоже они убрали? – перебила Лера.
– Конечно! Иначе для чего все это делалось? Вот смотри, они убивают жену Астахова, подменивают ее тобой. Для этого был отличный
– А вот это не твое собачье дело! – огрызнулась Лера.
– Может, и не мое. Только через два дня ты выходишь замуж. Как думаешь, каковы твои шансы повторить судьбу Астахова, Людмилы и их детей?
– Да это бред, просто бред какой-то! – Она вскочила с дивана и забегала по комнате. – На фиг кому-то меня убивать? Андрей все бабло оставил не мне, а ребенку!
– А что, твой Евгений никогда не изъявлял желания усыновить Борю? – вкрадчиво спросил гость. – Если нет, то он его еще проявит. О-го-го как проявит.
– Слышь, – Лера даже замерла на месте – видимо, только что дошло. – Ты что же хочешь сказать… что это Женя? Жужжик – муж Светки?
– У тебя ум, как капкан, схватываешь все на лету, – не удержался от иронии Пол. Да уж, когда Господь давал этой женщине мозги, то явно не переборщил. Видимо, решил, что хватит с нее одного бюста – тут-то он не поскупился.
– Не может этого быть! – орала Лера. – Я не верю! Не верю! Ты все врешь! Ты ворвался в мою жизнь и хочешь перевернуть все с ног на голову! Ты мне чужой, ты – никто! И я не хочу даже слышать весь этот бред!
– А я и не надеялся на то, что ты мне поверишь на слово, – спокойно отвечал гость. – Вот тут есть документ, подтверждающий, что Светлана Гурицкая и Евгений Вдовин состояли в браке, – он протянул ей ксерокопию. – Получить ее было совсем не сложно, достаточно оказалось лишь смотаться в их родной город. В российской глубинке бумажки с портретами американских президентов любят не меньше, чем в столице. Благодаря им открываются многие двери и делаются многие дела, даже на первый взгляд невозможные.
Но Лера не слушала его рассуждений. Некоторое время она сидела, тупо уставившись на документ, вновь перечитала его, опять впала в ступор…
А потом вдруг вскочила и, ни слова не говоря, бросилась вон.
– Эй, Лера, куда ты? – крикнул гость, но ее уже и след простыл.
Он встал, прошелся по этой безобразной гостиной. Вскоре за дверью раздались тихие шаги, но это была не Лера, а Оля.
– Пол, милый, что происходит? – испуганно спросила она. – Хозяйка вылетела из дома как угорелая, прямо как была, в домашних туфлях. Что ты ей такого сказал? О чем вы разговаривали?
Слова Оли перекрыл донесшийся через настежь распахнутое окно шум отъезжающего автомобиля.
– Прости меня, Оленька, – он сжал ее ладонь в своей руке, – но я пока не могу ничего тебе рассказать. Так получилось, что случайно у меня было одно дело к твоей хозяйке… Со временем ты все узнаешь, а пока это не моя тайна, и я не имею права об этом говорить. Надеюсь, ты не обижаешься?
– Нет, что ты, я все понимаю… – пробормотала Оля. – Пол, тут Сережа, охранник, сказал, что у тебя какие-то проблемы возникли на въезде в поселок, не то имя в документах, что ли…
– Ну да, – кивнул он. – Я привык называться Полом, так удобнее, когда живешь в США. Но по паспорту я Павел. Павел Савельцев.
Идея подружиться с кем-то из обслуги астаховского дома пришла в голову писателю уже давно. Неплохо было бы получать информацию из первых уст, весьма неплохо – но как ее добыть? Обитает-то семейка в закрытом поселке, туда не пробраться… Но недаром Павел всегда считался светлой головой и умел извлечь максимальную пользу даже при минимальных шансах. В досье на Астахова, купленном у того журналистика, в числе прочего указывалась и поликлиника, в которой лечилась семья. Павел попытал счастья в регистратуре – и счастье вновь от него не отвернулось. За триста долларов миловидная шатенка в обтягивающем халатике согласилась продиктовать ему номер телефона няни Боречки и вроде бы даже поверила в легенду. Помнится, он тогда сочинил, что эта девушка раньше служила в его семье и он давал ей рекомендации для Астахова, но потерял телефон, а девушке пришло на старый адрес заказное письмо… В общем, сработало.
Звонил он наугад, не особо надеясь на успех, и каждую секунду был готов к тому, что она огрызнется или вежливо распрощается и скинет вызов. Это бы его не особенно и расстроило – уже имелись в запасе другие возможные варианты знакомства с ней. Но все удалось уже с первой попытки. Оля оказалась очень застенчивой, скромной и доброжелательной деревенской простушкой – именно такой он себе ее и представлял, глядя на фото из досье, которые назойливые папарацци нащелкали сразу после смерти Астахова. Где-то на прогулке им даже удалось подловить няню с малышом – худенькую конопатую девушку.
Постепенно у писателя с Олей завязался телефонный роман, который очень развлекал его. Он назвался американским вариантом своего имени и на всякий случай не афишировал фамилии – все-таки его книги и фильмы выходят на исторической родине. А вот того, что имеет дело с кино, он от Оли не скрывал, ведь это еще больше подогревало ее интерес к нему. Засыпая ее байками из жизни Голливуда, он не забывал и выслушать ее, все время стимулировал рассказы наводящими вопросами. И вскоре знал о ней все, начиная от жизни в деревне и истории робкой первой любви к какому-то Сашке, до всех перипетий, которые девушка наблюдала в доме Леры. А ему именно это и нужно было.
Общение по телефону было для него очень удобно, но в какой-то момент Павел решил, что настало время личной встречи. Оля выглядела точно так, как он ее себе представлял, – конопатое личико, хвостик жидких волос, скромная невзрачная курточка. Зато он выглядел иначе и впечатление произвел соответственное. После двух-трех встреч писатель не сомневался, что Оля уже по уши влюблена в него. Это было и выгодно, и приятно. Конечно, никакой ответной страсти он не питал, но теплые чувства к девушке испытывал. Такой она выглядела доброй, беззащитной, доверчивой и искренней, так преданно любила его и так сильно, всей душой, привязалась к своему воспитаннику. Писатель решил, что, как бы ни закончилась эта история, нужно приложить все силы к тому, чтобы Оля осталась с Боречкой. Было бы просто величайшей жестокостью нанести им обоим невыносимый удар и разлучить их.