В сетях соблазна

Блэк Шайла

— В самом деле? Итак, все те разы, когда мы встречались, чтобы выпить, или я приезжала, и мы разговаривали часами, не считаются, потому что они имели тенденцию заканчиваться или начинаться с секса? Когда я помогала тебе готовиться к экзаменам, это тоже не имело значения?

— Я не говорил, что мы не были друзьями. — На самом деле, ему было больно думать о том, насколько важную роль она стала играть в его жизни с тех пор, как его приятели закончили университет и занялись карьерой. Вероятно, с Тиной он проводил столько же времени, сколько и с Заком. — Я не

хочу, чтобы мы перестали дружить.

Это было даже хуже.

Она застегнула лифчик и натянула брюки на шелковые трусики, которое он, черт возьми, почти разорвал, спеша войти в нее как можно быстрее.

— Мне стоять в сторонке и наблюдать, как ты ищешь себе жену мечты? А когда секс станет скучным, возможно, просто, возможно, ты решишь увидеться со шлюхой?

Словно по команде она превратилась в богиню, которая никогда не отступала и точно знала, на какие кнопки нажимать, чтобы начать ссору.

— Я никогда тебя так не называл.

— Но ты так думал, верно? Тина достаточно хороша, чтобы трахаться с ней, но, Господи Боже, только бы мои друзья не узнали. — Ее руки дрожали, когда она застегивала блузку. — Значит, перетрахать всех девушек на юридическом факультете — для тебя нормально, но почему-то я недостаточно хороша, чтобы быть твоей политической женой. Все верно?

— Хочешь знать, почему не можешь быть моей политической женой? Детка, это не имеет ничего общего с сексом. Ты для меня воплощение всего секса, и ты чертовски хорошо это знаешь. Дело в том, что ты можешь быть настоящей сукой и никогда не научишься ладить с другими. Твой ротик — это ответственность, которую я не могу себе позволить, так что да, я разрываю наши отношения, потому что мне нужно повзрослеть и бросить играть в игрушки. Ты не создана быть женой. Или матерью. Поэтому я не понимаю, почему ты злишься на меня, когда я просто честен.

Ладонь с треском ударила его по лицу. Его голова резко мотнулась, в ушах зазвенело. Челюсть ныла. Он потер ее.

Черт, эта женщина никогда не сдерживалась — ни в суждениях, ни в советах и, определённо, ни в ударах. Тина всегда действовала во всю силу.

Это и было их отношениями. Они сталкивались и боролись, пока один из них не отступал или не ломался. И затем они всегда оказывались в постели. Черт возьми, секс после ссоры был для них нормой, и ему было ненавистно признавать, как сильно он его любил.

У него было чувство, что больше ему не доведется его испытать.

— Надеюсь, ты будешь наслаждаться остатком жизни, чертов ты трус. — Она отступила и схватила сумку. — Именно такой ты и есть. У тебя с Заком много общего. Вам обоим нужны женщины, которые не бросят вам вызов. — Она усмехнулась. — Удачи с этим.

Она вышла из комнаты.

Он позволил ей уйти, но его не покидало чувство, что он наблюдает за крушением поезда.

Вот и все. Между ними все кончено.

Ну, между ними все должно было быть кончено, но он выбежал вслед за ней, не имея достаточно сил, чтобы позволить ей уйти.

— Я трус, потому что не хочу провести остаток своей жизни таким образом?

Она не обернулась,

пока пересекала лестничную площадку второго этажа и направлялась к лестнице. Она просто подняла руку и показала ему средний палец.

— Ну, ты можешь провести жизнь, целуя задницу Зака. Это то, к чему ты готовился всю жизнь. Бедный Роман слишком боится иметь собственную жизнь, поэтому присосался к Заку.

Она была на полпути крутой лестницы, которая вела на первый этаж, когда он догнал ее. Парень протянул руку, намереваясь остановить ее, потому что все не должно было так кончится. Последнее слово не должно было остаться за ней.

В ту минуту, когда он коснулся ее руки, она обернулась. В ее глазах горел огонь, а на губах застыло проклятие.

И в этот момент она поскользнулась. Ее глаза расширились, когда она начала падать.

Сердце в груди Романа почти остановилось. Он потянулся к ней, отчаянно пытаясь остановить ее падение.

Она носила шелковую блузку. Он не мог за нее ухватиться. Она буквально проскользнула сквозь его пальцы.

Тина покатилась вниз по лестнице, ее тело ударялось о ступени и перила, пока она наконец не приземлилась у подножия лестницы.

Роман бросился к ней, он был настолько ошеломлен, что перестал дышать.

— О боже, Тина. С тобой все в порядке?

Дверь открылась, и внутрь ворвался Зак. За ним по пятам следовал Мэддокс.

— Откуда, черт возьми, этот шум? — спросил Зак, а затем увидел Тину, который морщилась и стонала. — Мне вызвать скорую?

— Да! — закричал Роман, в голове билась единственная мысль — взять Августину на руки. Чтобы убедиться, что она в порядке. Черт, извиниться перед ней и начать этот разговор заново. Потому что они не могут расстаться. В ту же минуту, когда она начала падать, он понял, что отпустить ее было ошибкой. Он представил мир без нее, и это был чертов ад. Ледяной ад. И он не горел желанием в нем жить.

Она права. Он был трусом. Он должен признать это, исправить.

— Не прикасайся ко мне, — выплюнула девушка, со стоном вставая на колени.

— Августина, пожалуйста, позволь мне помочь. — Он должен убедиться, что с ней все в порядке. Она выглядела такой бледной, такой непохожей на себя. Его Тина была бодра и полна жизни. Он забыл, что иногда она может быть хрупкой.

— Я хочу знать, что, черт возьми, происходит, и я хочу знать это прямо сейчас, черт возьми. — Мэддокс, беззаботный бездельник, стоял у подножия лестницы, как защитник Тины, глядя на Романа самым мрачным взглядом, которым он когда-либо видел.

Тина протянула руку.

— Я упала, Мэд. Я зашла кое-что забрать, прежде чем уезжать из города, и повздорила с этим придурком. — Она указала на Романа. — Я слишком быстро поднималась по лестнице и упала. Не смей вызывать скорую. Ничего не пострадало, за исключением гордости. Она порвана в клочья. Так что, если ты уйдешь с дороги, я, пожалуй, пойду.

Мэд тут же подскочил к ней и взял за руку.

— Позволь мне проводить тебя до машины.

— Я уже уходила, — сказала она. — Все в порядке.