В сетях соблазна
Шрифт:
Он нахмурился и выпрямился достаточно, чтобы положить ладонь ей на щеку.
— Это не то, что ты имела в виду. Сегодня вечером мы сыграем, потому что мне ненавистна мысль о разлуке с тобой. Я знаю, что возненавижу себя, если тебе будет больно, но я не могу не воспользоваться этим шансом. Раньше я был идиотом, и это стоило нам стольких лет. Не отстраняйся от меня сейчас.
В его темных глазах горела искренность, и она вздрогнула. Боже, Роман всегда был сексуален, но, когда он был так открыт и честен с ней, она не могла сопротивляться.
— Я не знаю, могу ли. Я тоже боюсь, Роман. Ты всегда пугал меня, но я не могу оставаться в стороне. Хотя, буду честна, я беспокоюсь о том, что мы просто пытаемся вернуть себе молодость или найти то, что давно потеряли.
В течение того года он был для нее целым миром, и она была так уверена в том, что им предназначено быть вместе. Она предположила, что он разделяет ее чувства, а потом задирала его при каждой возможности, скрывала свою ранимость, и в результате это послужило топливом для разрушительном костра, положившего конец их отношениям.
— Нет, мы в поиске чего-то нового, чего-то лучшего. Мы уже другие люди. Мы многое пережили… и, надеюсь, узнали, в какие битвы стоит вступать и с каким оружием. Мы оба научились ценить чувства друг друга. Давай посмотрим, что у нас получится сейчас — у нового Романа и новой Августины. Не оглядываясь назад.
Она боялась, что руины их прошлого всегда будут стоять между ними, но ей хотелось верить его словам. Она всей душой хотела верить.
— Это что-то вроде твоей фантазии?
Она скользнула ладонями вверх по мускулистым бедрам до пряжки ремня.
— Ты лучше любой фантазии. Я думаю, в этом была проблема всей моей гребаной жизни. Я предпочел фантазию реальности. — Когда она расстегнула его ремень, он застонал. — Ты собираешься довести меня до безумия, не так ли?
— Только в самом лучшем смысле. — Она дернула молнию, осторожно оттянув перед его брюк, чтобы видеть боксеры. Его нетерпеливый член натягивал ткань. — Похоже, ты не возражаешь против моей версии безумия.
— Если ты сейчас же до меня не дотронешься, то увидишь, насколько безумным я могу быть, детка. Это будет не красиво. Я начну умолять, а потом фантазия о том, как ты на коленях выполняешь мои приказы, потому что я — всемогущий начальник штаба Белого дома, улетучится. — Он сжал бокал. — В моих мечтах, ты делаешь это дважды в день. Ты приходишь утром, отставляешь кофе и ложишься на мой стол, чтобы я мог взять тебя так, как мне нравится. Это моя зарядка.
В ответ она улыбнулась.
— А вечером?
— В конце долгого дня я наливаю себе бокал до абсурда дорогого скотча, а ты сосешь мой член, пока у меня не помутится в глазах. Потом мы идем домой, и я занимаюсь с тобой любовью до тех пор, пока мы наконец не уснем, а на следующий день начнем все сначала.
Она потянула вниз боксеры, и его член выскочил на свободу. Он был прекрасен, головка восхитительного оттенка красного и фиолетового уже блестела от смазки.
— Мне нравится такое расписание.
— Ты же
Тина не могла этого допустить. Она наклонилась и облизнула головку члена, схватив его одной рукой и держа вертикально, чтобы снова и снова исследовать его губами и языком. Роман наслаждался этой крепкой хваткой. Он требовал этого. Одной из вещей, которые она никогда не могла забыть, было то, как ему всегда нравилось зарыться руками в ее волосах и управлять ею, заставляя сосать с определенной скоростью. Теперь он давал ей свободу действий, чтобы она могла исследовать его, как хотела. В конце концов, он возьмет над ней верх, но пока он, казалось, был доволен, что она действует самостоятельно.
Едва заметные изменения лишь доказывали, что они стали другими людьми. И Тина была этому рада.
Если бы они были немного более терпимыми, чего бы им удалось достичь? Может быть, они бы поженились? Завели детей? Были счастливы? При мысли обо всех этих упущенных годах у нее ныло сердце.
Нет. Роман прав. Она должна сосредоточиться на будущем, а не на прошлом. Что было, то прошло, и мысли в стиле «а что, если» ни к чему не приведут. У нее было настоящее, и оно было довольно привлекательным.
Тина провела языком по толстому стволу, наслаждаясь тем, как он втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Она взяла его в рот, слегка играя и дразня, прежде чем отступить, чтобы задеть зубами чувствительную вершину. Он вздрогнул. И все это время она чувствовала, как сама горит и плавится одновременно. Ее возбуждал сам акт того, как она доставляет ему удовольствие.
Раздался стук бокала, поставленного на стол, и его большие ладони тут же легли ей на голову, а пальцы схватили за волосы.
— Ты хоть представляешь, как мне хорошо?
Она надеялась, что может представить. Чтобы удостовериться, она снова опустила голову и обвела его языком, после чего стала сосать, втягивая щеки.
Посмотрев на него сквозь ресницы, Тина застала Романа, уставившегося на нее. Все его внимание казалось сосредоточенным на ней. Сейчас он не думал ни о чем, кроме ощущений, которые она дарила ему, и удовольствия, струящегося по телу. И это было подвигом, потому что постоянно обдумывающий какую-то проблему мозг Романа Колдера почти никогда не отключался.
Когда она снова взяла его в рот, медленно, дюйм за дюймов вбирая его, он лишь наблюдал, не ослабляя хватку.
— Хм. Да, мне определенно нужно включить это в список обязанностей секретарши.
Наслаждаясь звуком его порочного голоса, она подняла голову и с улыбкой отпустила его на свободу.
— Уверена, что Сандра будет только рада. «Настало время для утреннего минета, мистер Колдер».
— Нет. Все, что она скажет — это «к вам пришла ваша Августина».
Его Августина. Ее Роман. Тем не менее, в его фантазии были проблемы.