В стране чудес

Жаколио Луи

Вдруг послышался тихий, но гордый голос молодой девушки:

— Зачем ты мечешься по комнате, Дода? Будь великодушен, убивай скорей, и пусть я буду твоей первой жертвой.

— Не смейся надо мной, Берта, — заревел Дода: — или я заставлю на твоих глазах медленно изрезать на куски каждого из этих негодяев. Ты

хорошо знаешь, что судьба их не имеет ничего общего с твоею: Я отвечаю за тебя головой, и никто не посмеет коснуться тебя.

– Ты смеешься, Дода, — продолжала мужественная девушка.— Хочешь ты, или не хочешь, — но если мои друзья умрут, умру и я. Посмотри

сюда:

вот свобода! — И она показала ему острый кинжал, который держала скрытым в руке.

Капитан сделал движение, чтобы вырвать у нееоружие, но она остановила его словами:

— Если ты шевельнешься, этот кинжал вонзится в мою грудь. Слушай, что я тебе предложу:

отпусти моего брата с его товарищами, и я клянусь тебе бросить кинжал и позволить отвести себя, куда угодно.

Дода колебался. Он попытался захватить врасплох Берту, но девушка была настороже.

— Хорошо! — воскликнул Дода, убедившись, что ему не удастся овладеть девушкой, — если ты сама этого желаешь, вы умрете все!

ГЛАВА XX

НОВЫЙ ДРУГ

Месть Дода. — Последний бой. — Английская

расправа с побежденными.— Рассказ Альжернона. — Встреча с отцом. — Эпилог

С этою угрозою, капитан Дода бросился к Берте, подняв саблю. Андре мгновенно оттолкнул от себя солдат, вырвал у одного из них палаш и

встал впереди сестры. Дода отшатнулся и позвал на помощь солдат.

На мгновение наступило всеобщее смятение.

Крестьяне, до сих пор безучастно смотревшие на происходившее, в ужасе разбежались. Освободившиеся Мали и Миана завладели — один копьем,

другой саблей, и подбежали на помощь к Андре, который, отбиваясь от нападающих, увел Берту в угол комнаты.

Маленькая группа храбро держалась против солдат, начальник которых сражался впереди и поощрял их. Но борьба не могла быть продолжительной, и в исходе ее нельзя было сомневаться.

Наши беглецы, притиснутые к стене, не имели необходимой свободы движения. Пика Мали была переломлена топором, и он защищался обломком.

Миана и Андре были уже ранены, но к счастью легко.

Еще одна минута, и убийство было бы совершено.

Но в это мгновение послышался звук сигнального рожка, призывавший к атаке, а за ним ружейные выстрелы, смешанные с воплями и криками — ура! В ту же минуту один из повстанцев показался на пороге комнаты с криком: — Англичане!— Поднялось невыразимое смятение. Солдаты Дода мгновенно бросились к единственному выходу, спасаясь бегством.

Капитан продолжал сражаться один. Покинутый своими, слыша на улице победные крики врагов, Дода убедился, что все потеряно. Тогда он

оттолкнул Андре ударом сабли наотмашь, выхватил пистолет из-за пояса и выстрелил в упор в Берту. Но Мали успел быстро сильным ударом

палки оттолкнуть дуло пистолета, и пуля, просвистав над головой молодой девушки, глубоко врезалась в стену. В то же мгновение сабля Андре и

копье Мианы глубоко вонзились в грудь капитана,

который выронил из рук свою саблю и, судорожно взмахнув

руками, тяжело упал на пол.

Вслед затем сипаи ворвались в комнату. При виде капитана, распростертого у ног наших беглецов, они на мгновение остановились в нерешительности, но потом с поднятыми саблями ринулись на них, принимая их за повстанцев.

Андре бросил оружие и, простирая к ним руки, закричал:

Дода, судорожно взмахнув руками, тяжело упал на пол

еще безбородый, ему было едва двадцать лет и его скорее можно было принять за школьника, чем за начальника отряда, внушавшего ужас инсургентам.

Когда Андре и Берта рассказали ему свои приключения, он, в свою очередь, рассказал им о восстании.

— Я должен сознаться вам в том, — закончил свою речь офицер, — что виною восстания сипаев были сами англичане,— наши постоянные придирки, наши нелепые проповеди, религиозная нетерпимость и несправедливое присвоение королевства Ауда. Затем я должен сказать, что ни один из полков сипаев не убивал ни своих офицеров, ни

их семей и никого из резидентов, что, наоборот,

с самого начала англичане всюду, где сила была на их стороне совершили убийства и массовые казни.

— После взятия Коунпура чтобы отомстить за тысячи пенджабских жертв, Нана-Саиб отдал распоряжение расстреливать всех англичан, кото-

рых можно было захватить.

— Но первый пехотный туземный полк отказался исполнять этот приказ, говоря: — „Мы не убьем генерала Уэллера, который прославил наше

имя ы сын которого был нашим квартирмейстером: мы не хотим убивать других англичан, посадите их лучше в тюрьму".

Нана-Саиб был принужден передать исполнение своего приказа мусульманам. Всюду, даже на поле битвы, даже в пылу боя, даже после три-

дцати тысяч пенджабских трупов сипаи отказывались посягать на своих бывших офицеров.

— А знаете ли вы, чем отплатила Англия за великодушие первого полка?

— Все люди этого полка были убиты до последнего...

Дети так увлеклись рассказом Альжернона, что не заметили, как прибыла в лагерь группа всадников, и один из них, подбегая к Андре, воскликнул:— Это мой сын, мой Андре! — Все произошло так неожиданно, что Андре, очутившийся внезапно в объятиях отца, в страшном волнении мог только

проговорить: — Отец, отец! — и лишился чувств.

Буркьен поднял сына на руки и стал приводить его в чувство.

— А Берта? — спросил отец дрогнувшим голосом, как только сын открыл глаза, —' — Она здесъ! — ответил лейтенант, входя в палатку в сопровождении Берты и заклинателя змей.

Невозможно описать радость, охватившую отца и детей после долгой разлуки. Выслушав короткий рассказ детей, Буркьен с жаром обнял Мали

и Миану и, в свою очередь, рассказал, как он, воспользовавшись замешательством последовавшим за взятием фактории, дотащился до леса и,