Шрифт:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. ГОСТИ В ФОРТЕ РЕЛАЙАНС
В тот вечер — 17 марта 1859 года — капитан Крэвенти устроил праздник в форте Релайанс.
Но пусть читатель не думает, что это было какое-то парадное собрание, или пышный бал, или шумный раут, или фестиваль под гром большого оркестра. Прием у капитана Крэвенти был много скромнее, хотя хозяин ничего не пожалел, чтобы придать ему как можно больше блеска.
В самом деле, благодаря распорядительности капрала Джолифа просторная зала в нижнем этаже дома совершенно преобразилась. Правда, деревянные стены из грубо отесанных и горизонтально уложенных бревен остались на виду; однако четыре британских флага, укрепленные в четырех углах, и щиты с развешанным на них оружием, заимствованным из арсенала форта, скрашивали наготу стен. Длинные потолочные балки, шероховатые и почернелые, покоились на топорных, не слишком прямо вбитых столбах,
1
Дорогу мехам! (лат.)
— Ну, капрал Джолиф, — сказал капитан Крэвенти своему подчиненному, — вы просто превзошли самого себя!
— Пожалуй, капитан, пожалуй, — ответил капрал. — Но воздадим каждому свое. Добрая половина ваших похвал причитается по справедливости миссис Джолиф. Ведь это она мне во всем помогала!
— Ваша жена — большая искусница, капрал!
— Ей нет равных, капитан.
Середину залы занимала громадная печь, наполовину кирпичная, наполовину кафельная; ее большая железная труба, выведенная сквозь потолок, выбрасывала наружу клубы черного дыма. Печь пыхтела, гудела и накалялась, поглощая полные лопаты угля, которые, не жалея, подбрасывал в нее специально приставленный к этому делу солдат-истопник. Порою в трубу залетал снаружи порыв ветра. Тогда едкий дым вырывался из топки и расползался по зале; языки пламени лизали кирпичную кладку, густое облако заволакивало лампы, свет тускнел, и сажа осаждалась на потолочные балки. Но это мало смущало гостей форта Релайанс. Печь их согревала, и за щедро распространяемое ею тепло всякий готов был заплатить такой пустяковой неприятностью, как дым, тем более что на дворе стояла страшная стужа, а резкий северный ветер усиливал ее еще больше.
Слышно было, как за окнами дома бушевала непогода. Оледенелые снежинки с шумом ударялись о замерзшие стекла. Острые струйки холодного воздуха, пробиваясь сквозь щели дверей и окон, временами производили явственный свист. Затем наступала полная тишина. Стихии, казалось, переводили дух, а затем буря вновь разражалась с ужасающей силой. Дом дрожал до самого основания, брусья скрипели, балки стонали. Человек новый, не привыкший, как гости форта Релайанс, к таким неистовствам природы, невольно спросил бы себя — не снесет ли бешеный ветер все это сооружение из столбов и досок? Но гостям капитана Крэвенти буря была нипочем; даже выйдя наружу, они испугались бы ее не больше, чем буревестники, что носятся над волнами в самый разгар урагана.
Однако пора объяснить, кто были эти приглашенные. Здесь собралось около ста мужчин и женщин; но лишь двое из них — две дамы — не принадлежали к числу завсегдатаев форта Релайанс. Среди постоянных обитателей форта были: капитан Крэвенти, лейтенант Джаспер Гобсон, сержант Лонг, капрал Джолиф и человек шестьдесят солдат и служащих компании. Некоторые были женаты, среди них — капрал Джолиф, счастливый супруг живой и веселой уроженки Канады, затем некий Мак-Нап, шотландец, женатый на шотландке, и Джон Рэй, недавно взявший себе в жены местную жительницу — индианку. Все это общество без различия рангов — офицеры, служащие и солдаты пировали в тот вечер у капитана Крэвенти.
Следует добавить, что среди приглашенных были не одни только должностные лица форта Релайанс. Соседние форты — а в этих далеких краях люди, живущие за сто миль друг от друга, считают себя соседями — охотно приняли приглашение капитана Крэвенти. Множество служащих и комиссионеров прибыло из фортов Провидено и Резольюшен, входивших в округ Невольничьего озера, а также из фортов Чипевайан и Лайард, расположенных южнее. Затерянные в безмолвии северных пустынь, словно какие-нибудь отшельники или ссыльные, люди с радостью воспользовались редким и неожиданным случаем рассеяться и развлечься.
Не отказались от приглашения и несколько индейских вождей. Эти туземцы, находившиеся в постоянных сношениях с факториями, поставляли в порядке обмена большую часть мехов, которыми торговала компания. Главным образом, это были индейцы племени чиппевеев — сильные, великолепно сложенные люди, одетые в куртки из кож и необычайно эффектные меховые плащи. Их лица, разрисованные наполовину красной, наполовину черной краской, были точь-в-точь, как те маски, какими «для пущей убедительности» в Европе наделяют в феериях дьяволов. На макушке каждого индейца, точно раскрытый веер какой-нибудь синьоры, колыхались пучки орлиных перьев, вздрагивавшие при каждом движении черноволосой головы. Индейские вожди, числом двенадцать, не привезли с собой жен: эти несчастные «сквау» живут на положении простых рабынь.
Таков был круг гостей, которых в тот вечер так радушно принимал капитан форта Релайанс. За неимением оркестра танцы не могли состояться, но обильное угощение с успехом заменяло наемных музыкантов европейских балов. На столе возвышался пирамидальный пудинг, приготовленный собственными руками миссис Джолиф. Он представлял собою усеченный конус из муки, оленьего жира и мяса мускусного быка; не хватало в нем, быть может, только яиц, молока и лимона, рекомендованных поваренными книгами, но этот недостаток вполне возмещался его гигантскими размерами. Миссис Джолиф отрезала от него кусок за куском, а огромному пудингу все не было конца. На столе лежали также груды сандвичей, приготовленных за неимением английского хлеба из морских сухарей; между двумя сухарями, с которыми, несмотря на их черствость, без труда расправлялись крепкие зубы чиппевеев, миссис Джолиф ловко вложила тонкие ломтики «корнбифа», особого рода солонины, заменившей на этот раз йоркскую ветчину и заливное с трюфелями, — блюдо, которое подают к столу в домах Старого Света. Что касается напитков — виски и джина, — то наполненные ими оловянные стаканчики так и ходили вокруг стола. Увенчать весь этот праздник, о котором долго еще будут толковать в индейских вигвамах, должен был великолепный пунш.
Зато каких только комплиментов не наслушались в тот вечер супруги Джолиф! Но и потрудились же они, и с какой готовностью! Они просто разрывались на части! Как усердно потчевали они гостей всевозможной снедью! Нет, они не дожидались, пока их попросят, они предупреждали желания каждого. Гости не успевали и рта раскрыть, не успевали даже захотеть чего-нибудь. За сандвичами следовали куски неистощимого пудинга! За пудингом — стаканчики джина или виски!
— Ах, увольте, миссис Джолиф!
— Вы слишком любезны, капрал! Умоляю вас, разрешите передохнуть!
— Миссис Джолиф, верьте, я сыт по горло!
— Капрал Джолиф, что вы со мной делаете!
— Нет, сударыня, решительно нет!.. Я больше не в состоянии!
Вот восклицания, которые то и дело выслушивала счастливая чета. Но капрал и его супруга умели настоять на своем, и даже самые упорные в конце концов сдавались. И еда продолжалась, и питье шло своим чередом. Разговоры становились громче. Солдаты, служащие — все понемногу оживились. Тут говорили об охоте, там о торговле. Сколько планов было у каждого на будущий сезон! Всей фауны арктических областей, пожалуй, не хватило бы, чтоб удовлетворить этих предприимчивых охотников. Медведи, лисы, мускусные быки так и валились под их пулями. Бобры, крысы, горностаи, куницы, норки тысячами попадались в капканы! Драгоценные меха целыми ворохами накапливались на складах компании, доходы которой, кстати сказать, действительно превзошли в том году все ожидания. Щедро разливаемые спиртные напитки разгорячили воображение европейцев; индейцы же, важные и молчаливые, слишком гордые, чтобы чему-нибудь удивляться, и слишком осмотрительные, чтобы что-нибудь обещать, не мешали этой болтовне, поглощая стакан за стаканом «огненную воду» капитана Крэвенти.
А сам капитан от души радовался шумному веселью: он был счастлив, что ему удалось доставить удовольствие этим горемыкам, заброшенным за пределы обитаемого мира, и, весело расхаживая среди своих гостей, неизменно отвечал на все расспросы, если они касались праздника:
— Спросите у Джолифа! Спросите у Джолифа!
И гости обращались к Джолифу, который для всех находил ласковое слово.
О некоторых лицах, охранявших и обслуживавших форт Релайанс, следует рассказать более подробно, ибо именно им довелось впоследствии стать игрушкой ужасных событий, предвидеть которые не был в состоянии никакой, даже самый прозорливый человеческий ум. Так, несколько слов надо сказать о лейтенанте Джаспере Гобсоне, сержанте Лонге, о супругах Джолиф и о двух приезжих дамах, в честь которых капитан и устроил этот вечер.