В стране троллей. Кто есть кто в норвежском фольклоре

Народные Сказки

Будучи наполовину обыкновенными людьми, оборот­ни могут жениться на обычных женщинах. В историях о таких браках часто повторяется один и тот же сюжет, варианты ко­торого встречаются не только в норвежском фольклоре. Суп­руги отправляются на дальний луг накосить сена для скота. Там муж неожиданно предупреждает жену, что ему надо не­надолго удалиться, и советует ей, если она увидит что-нибудь пугающее или неожиданное, обороняться косой. Озадачен­ная женщина остаётся одна, и вскоре на неё нападает гигант­ский волк. Она цепенеет от ужаса и, только когда волк подхо­дит совсем близко и даже отрывает подол её платья, тычет в него косой. Волк убегает. А вечером жена обнаруживает, что муж лежит в постели совсем больной. Она ложится у стен­ки и слышит, как ночью муж встаёт, чтобы что-то выкинуть. По­том женщина случайно находит спрятанные в укромном месте под камушком

телячью шкуру, копыта и оторванный подол юб­ки. Вот тогда-то она понимает, кто такой её муж на самом де­ле. Как складывается их семейная жизнь в дальнейшем, былич­ки умалчивают.

Не всегда превращение в волка происходит добро­вольно — очень часто оно связано с местью, с мотивом нака­зания: хочет колдун покарать кого-нибудь, вот и накладывает на него заклятие, заставляя человека некоторый срок прожить алчным бессловесным зверем. В Танедале, у горных саамов, рассказывают об одной юной паре. Решила молодая девица после бурной ссоры покинуть своего возлюбленного, не зная того, что парень, с которым она встречается, к волшебству способен. Разозлился юный колдун и обратил красотку в вол­чицу — пять лет должно было пройти, прежде чем суждено ей было снова стать человеком.

Месяц за месяцем разные люди видели неподалёку от поселений огромную хищницу в девичьем пояске, и говори­ли о ней, что не трогает она ни людей, ни овец, ни коров — похищает из дворов собак да кошек и пожирает их. Далеко охотилась она от родной деревни — и боялись её люди, хотя особенного вреда она не причиняла. И никому не удавалось её убить.

Наконец вернулась волчица-девушка в знакомые мес­та. Но недолго бродила она по лесам: то, что не удавалось крестьянам, у которых она воровала кошек, удалось отцу её возлюбленного — пала она от его пули. Когда он подошёл взглянуть на только что убитого им зверя, волчица ещё дышала. И услышал саам человеческий голос из зубастой пасти: «Ещё два года оставалось мне терпеть, и стала бы я вновь челове­ком. Передай от меня привет своему сыну и скажи, что раскаи­валась я в том, что оставила его». Произнеся это, волчица ис­пустила дух.

Л. Кранах. Манбьёрн. 1550

Знает фольклорная традиция и способ избавить за­колдованного от волчьего обличья. Для этого, если ты узнал в животном, которое собирается похитить у тебя корову или овцу, человека, нужно сказать: «Возьми это во имя Господне!» Тогда страшилище немедленно превратится в человека. В Валдресе рассказывают, как один крестьянин, у которого варульв хотел унести корову, произнёс заветные слова — и тут же уви­дел перед собой не кого-нибудь, а самого настоящего принца.

Не только в волков способны обращаться колдуны и их жертвы. Не менее часто встречается в норвежских преда­ниях образ манбьёрна, человека-медведя.

Ни свирепостью, ни вкусами манбьёрн не отличается от варульва — разве что в рассказах о манбьёрнах часто го­ворится о том, что оборотень-медведь особенно опасен для беременных женщин. Некоторые страшные истории свиде­тельствуют, что, похитив человеческий плод, манбьёрны, не по своей воле обращённые в медведей, способны вернуть себе первозданный облик. Есть и былички о том, как манбьёрны, похищающие крошечных детей, растят их у себя в берлоге, и спустя годы появляются среди людей странные мужчины — молчаливые, силой и выносливостью далеко превосходящие своих ровесников...

Человек-медведь так же, как и варульв, ворует из стад коз и телят, так же опасен для человека, так же — в сво­бодное от блужданий в медвежьем облике время — живёт сре­ди людей, и так же это иногда заканчивается трагически для него и его близких. Трогательные норвежские сказки, одна из которых называется «Белый медведь король Валемон», а дру­гая — «К востоку от солнца, к западу от луны», говорят о зло­ключениях принца, обращённого в медведя и женившегося на девушке.

Сюжет, лежащий в основе этих сказок, — один из са­мых популярных в мировом фольклоре. Юная красавица даёт согласие стать женой белого медведя: только в «Короле Валемоне» она принцесса, самая добрая и красивая из трёх сестёр, и вступает в такой удивительный брак, повинуясь таин­ственным предзнаменованиям, а в другой сказке — бедная де­вушка, которая выходит за медведя, пообещавшего её отцу богатство, чтобы спасти родных от голода. Живут девушки у медведей-мужей, не зная горя, а по ночам зверь становится человеком — с одним условием: на него нельзя смотреть при свете. Всё больше девушки привязываются к странным своим супругам и вдруг получают от матерей дурной совет — обма­нуть мужа, тайком взглянув на него при свете огарка свечи, пока он спит. Следуя этому совету, они видят, что на супруже­ском ложе вместо медведя спит прекрасный принц, и тут воск свечи капает ему на лицо, обжигает, принц-медведь просыпа­ется и говорит, что заколдовала его злая колдунья и, если бы девушка соблюла условие, вскоре вернул бы он себе челове­ческий облик. А теперь они должны расстаться — видно, судь­ба ему вернуться к колдунье. К востоку от солнца, к западу от луны стоит её замок в одноимённой сказке, и должен принц по давнему уговору жениться на уродливой принцессе троллей, которую заколдовавшая его мачеха прочит ему в жёны. Обе сказки заканчиваются хорошо: девушки, преодолев множество испытаний, находят мужей, хитростью побеждают злодеев и, выполнив магические задания, лишают недоброе колдовство силы — принц остаётся человеком и мужем избранницы, а кол­дуны и тролли лопаются от злости. Но не у всех героев подоб­ных рассказов жизнь складывается так счастливо.

Т. Киттельсен. Белый медведь король Валемон. 1912

В старинной саамской легенде способностью стано­виться медведями обладают и отец, и мать двух мальчиков. Ино­гда отец отлучается из дома на долгое время, возвращаясь та­ким же, как был, но не желает отвечать на вопрос, где так долго пропадал. В одно из его исчезновений мать не находит сил ожи­дать возвращения супруга и идёт разыскивать его сама, а, най­дя по следам, обнаруживает в берлоге огромного медведя, го­ворящего голосом её мужа, и получает от него такой же страшный магический дар. Их сыновья, напуганные потерей и матери тоже, ищут родителей по всему лесу. Встретив огром­ного медведя, они решают, что именно он и убил их маму и па­пу. Когда они стреляют в чудовищного зверя, он падает замерт­во и тут же превращается в их отца. Со смертью мужа с женщины спадает животное обличие, и плачущие дети видят идущую к ним маму. Только одна нога у неё — медвежья лапа. Кусочек звериной шкуры так и пристал к ней навсегда.

По другим быличкам, так просто манбьёрна не убьёшь. Против него действенны только пули, изготовленные из чистого серебра. В некоторых местах верили, что медведя мож­но лишить всех сил, пристально глядя ему в глаза; некоторые говорили, что помочь утихомирить медвежью ярость могут лас­ковые уговоры. Медведи, по крестьянским поверьям, не выносят шума и крика — поэтому отпугнуть от себя ужасного лесного хозяина можно, изо всех сил дуя в козлиный рог.

Часто в волшебной сказке медведь предстаёт добро­душным, неповоротливым и благожелательным к человеку, в предании волшебник, умеющий менять обличие на звериное по своей воле, — хранитель священного знания, а в быличке че­ловек, оборачивающийся медведем или волком, либо страшен и яростен, либо очень несчастен.

Все эти истории воплощают очень важное для архаи­ческого сознания представление — о том, что всё на свете спо­собно перетекать из одной формы в другую, а в одном и том же теле могут обитать разные существа. Почему же так разли­чается отношение к превращениям? Разгадка — в том, какие перемены происходят в мировосприятии людей. Чем больше ук­репляется в человеческом сознании представление об индиви­дуальности, о неповторимости человеческой души, тем меньше кажется оборотничество благом, тем сильнее страх, который оно вызывает. Волк древней сказки говорит человеческим голо­сом, не теряя собственной сущности; волшебник принимает вид птицы или зверя, оставаясь собой. Оборотень же в быличке — не человек, не зверь и даже не демон. Повинуясь своей жажде крови или будучи обращён в чудовище вражеской магией, он становится зверем и отныне обречён скитаться без приюта, жи­вя одной-единственной надеждой — когда-нибудь обрести окончательную форму, стать до конца животным или до конца человеком. Вот потому-то такой тоской и страхом наполнены более поздние истории о варульвах и манбьёрнах, и редко ко­гда они заканчиваются хорошо.

Т. Киттельсен. Она бродит по стране. 1894 - 1900

<…>

От чумы с её метлою

нет спасенья.

Ни тому, кто сыт по горло

этим ужасом и болью,

кто о скорой просит смерти.

Ни тому, кто так напуган,

что пред Богом на коленях,

и не веря, хоть минутку

просит жизни.

Всех сметает без пощады

в холод смертный,

мусорную кучу жизни...

Т. Киттельсен

«Она бродит по стране»