В свободном поиске
Шрифт:
Пришел мой черед его разглядывать.
– Я не понимаю, - рассеянно говорю я.
– Милана, я тебя люблю, - тихо говорит Артем, и я мгновенно осознаю, что это - правда.
А еще я понимаю, что это - не на неделю, не на месяц и даже не на год.
Эпилог
Еще раз напоминаю: хотите, чтобы все закончилось хорошо - не читайте Эпилог!
Хорошо летом на пляже!.. Солнце печет кожу, прогоняя остатки питерского холода, уже въевшиеся в организм так, что, казалось, ничем их не прогонишь. Волны
Ну, конечно! Девушки только затем и раздеваются на пляже, чтобы их за задницу лапали! Резко шлепаю недоумка по руке и совсем забываю, что на моем пальце массивное обручальное кольцо. Ну, хоть какая-то польза от этого куска золота.
– Ты чо, овца, совсем ох**ла?! Ты знаешь, кто я?! Да я ж тебя урою!
– ой, ой, мальчику поранили пальчик! Уроешь ты меня, как же! Рожа треснет! Я все же как-никак пока Всеславская.
– Пошел ты!
– встаю и, подхватив платье, шлепанцы и сумку, ухожу с пляжа. Я знаю, что меня охраняют, так что, пофигу мне всякие уродцы. Рыпнется - может и вовсе конечностей лишиться.
О, Боже! За что мне это наказание! Мне даже интересно, зачем он звонит все это время? Что изменится? Уже ничего не изменить... ничего не изменить!
– Что тебе надо?
– довольно агрессивно спрашиваю я. Период полной апатии уже прошел, интересно, можно считать это признаком того, что когда-нибудь я вернусь к себе нормальной? Так и помощь психиатров не потребуется, я могу гордиться своей силой духа?
– Ты...
– понимая, что его голос - голос совершенно сломленного человека, я получаю садистское удовольствие. В последнее время я пугаюсь сама себя, когда ловлю себя на том, что придумываю наказания для Всеславского за то, что он сделал. Мою фантазию вполне можно было бы применить в фильме ужасов. Специфическом таком фильме для самых извращенных садистов. И никакое наказание не сможет искупить его вины.
– Ты так и не понял? Меня больше нет, ты меня уничтожил, а теперь пытаешься вернуть.
– Нам надо поговорить, не по телефону, - усталый, очень усталый голос, только во мне нет ни капли жалости. Тем более, ни капли любви.
– Конечно, поговорим. Я приеду через неделю. Готовься к разводу, - у меня уже получается говорить твердо и спокойно, без боли, даже без слез.
– Нет, - ожил немного? Ничего не меняет. Да. И ты знаешь, что ничего не сможешь противопоставить этому моему решению.
– Поговорим, когда приеду, - я отключаюсь, не имея больше ни малейшего желания продолжать пустые пререкания. Все решено и у меня нет ни малейших сожалений по этому поводу.
Столько усилий было потрачено на то, чтобы загнать все эти мысли и воспоминания, все эти до сих пор кровоточащие чувства как можно глубже,
– Миланочка, детка, что за кошмары тебя мучат?
– ну, вот, а я надеялась, что никто ничего не слышал. Пора уезжать. С Ларисой, конечно, не смогу теперь, слишком привыкла к другому стилю жизни, сниму комнату в коммуналке, друзья уже подыскали несколько приличных вариантов. Со временем сниму однушку где-нибудь на окраине, сейчас мне страшно оставаться совсем одной. Ничего, справлюсь. Я справлюсь, я сильная.
– Не помню, мам. Кажется, пришельцы нас захватили, - говорю первое, что в голову пришло. Мама знает, что я собралась разводиться с Артемом, но не имеет ни малейшего понятия, почему.
Как я могу рассказать о таком маме? Как я могу рассказать о таком хотя бы кому-нибудь? Как можно пересказать мои кошмары? Вернее, единственный мой кошмар.
Даже вспоминать не стану, как радовалась, только заподозрив, еще не зная наверняка, что беременна. Как же! У меня будет ребенок! И не просто ребенок, а ребенок от ТАКОГО мужчины! Я уже по пути в аптеку представляла, каким он будет, как он будет выглядеть, как будет любить нас. А как тряслись у меня пальцы, пока я дожидалась появления второй полоски! И не от страха, вернее, от страха, что она так и не появится. Господи, какое разочарование я испытала, когда полоска оказалась одна! И какой восторг, когда вторая, совсем бледная, начала проявляться! И скакала так, что бабуля прибежала с противоположного конца дома. Только ей я не сказала, как же, Тёмочка должен узнать первым!
Только Тёмочку новость обрадовала мало. Совсем не обрадовала, если уж быть до конца откровенной.
Я даже не сразу поняла, что за бред он несет: что-то о наследственности, что его мать не была полностью адекватна, что моя мать - наркоманка, а отец, вообще, неизвестно, кто. Что наследственные признаки наиболее явно передаются через поколение. И, наконец, что необходимо сделать аборт.
Только, когда я услышала это слово, я начала приходить в себя. Я хотела бежать от него сразу, и какой умницей была бы, если бы воплотила это желание. Не знаю, как ему удалось задурить мне голову... Я надеялась уговорить, убедить его, и он намекнул, что еще подумает... Как можно было быть настолько дурой, чтобы поверить?! Разве можно винить только Всеславского? Нужно винить свою тупость за то, что легла спать в его доме. А проснулась от боли. И сразу услышала 'успокаивающее': 'не дергайся, поздно уже', от человека, которому по большой ошибке позволили надеть белый халат. От этого: 'не дергайся, поздно уже', я просыпаюсь в холодном поту уже второй месяц. И сама себя бужу истошным криком, стоит только не принять снотворное вечером.
А теперь он звонит каждый день... Зачем? Что можно изменить, когда ничего уже изменить нельзя...
Ровно через неделю я вхожу в зал дорогущего, помпезного ресторана, который мне никогда не нравился. Самолет прилетел сегодня, и я решила не откладывать ни на миг наш разговор, хочу покончить со всем этим так скоро, как возможно. Хочу поставить точку. Впрочем, навестить Стасика перед этой встречей я успела. Не хочу, чтобы Артем видел меня разбитой. Пусть видит, насколько я сильная.