В теле дрища в военной школе аристо 2
Шрифт:
По ножу побежали разряды. Нож накалился сначала докрасна потом добела. И генерал просто срезала горлышко стоящей перед ней бутылки.
«Хочет показать свою крутизну», — подумал я и отрастил небольшой энергетический шип, которым мог резать всякое.
Немного удивился: раньше я просто чувствовал выходящую энергию из тела с одним из энергетических каналов, который я телекинезом выводил из своего тела. Именно такие шипы позволяли мне пробивать аурные щиты противников и разрушать предметы, даже защищённые магически. Я ещё раз подивился, что мой шип,
Лёгким движение я тоже срезал горлышко у бутылки. Срез получился бритвенно-острым. Я оторвался от любованием на проделанную работу и посмотрел на пустой стол:
— А где закуска?
— После первой не закусывают. — Екатерина сделала большой глоток, открыла боковое отделение у стола и достала банку с огурцами, кусок какого-то мяса на тарелке и огроменную коробку перевязанную ленточкой.
В коробке оказалась сырная нарезка из всевозможных сортов. Кусочки лежали по разным отсекам. Столько видов сыра я никогда не видел.
— Катя подарила, она любит, а я так… Жалко, может испортиться.
От горлышка шёл приятный запах дерева и каких-то трав. Сделал большой глоток ядрёного крепкого напитка. Глаза вылезли из орбит, но я сдержался и не потянулся за закуской.
«Что я хуже Громовой», — подумал я…
…
…
…
…
…
…
…сверху у меня все болело, а снизу было очень приятно.
Спиной ощущал кожу дивана, а сверху горячую бархатную кожу Екатерины, она скакала на мне, нанося хлёсткие удары правой рукой, а в левой она сжимала ножницы, которые раньше торчали из манекена.
Окна в генеральском кабинете были задраены бронепластинами, дверь закрыта, и даже не был включён свет, но его не требовалось, потому что Екатерина светилась лучше всякой свечки, её глаза, дуги молний, исходившие из её божественно красивого тела, подсвечивали всё вокруг.
Я перехватит левую руку с ножницами.
Перехватит правую руку, которая летела к моему лицу.
Регенерация работала, и я чувствовал, как болезненные ушибы сходили с моего лица.
Телекинезом притянул к себе Екатерину. Она была вынуждена до конца присесть на меня.
Искрящиеся глаза полные силы, и желания убить меня самой страшной смертью — возбуждали.
Запах грозы.
Я завёл Екатерине руки за спину, ножницы со звоном упали на пол, а ко мне прижалось горячее тело.
Покалывания от разрядов щекотали кожу. Эти разряды и вызывали необычные, приятные, местами болезненные ощущения. Было очень хорошо, и разрядился я довольно быстро, Громова тоже.
И напряжение между нами спало.
Обнажённая Екатерина стояла в углу спиной ко мне и слегка билась головой об стену, бормотала что-то себе под нос. В руках она сжимала ножницы, которыми так и не воспользовалась. Повернула ко мне голову:
— Глеб, тебе лучше всё забыть, а мне нужно осмыслить произошедшее. Это весьма необычный опыт для меня.
Она полностью повернулась ко мне.
О, как она была прекрасна. Зря она только с игрушками балуется.
Громова накинула свой пепельно-серый мундир на голое тело, и если кто-нибудь видел красивую девушку в мундире на голое тело… У меня перехватило дыхание.
Громова скользнула по мне взглядом, оценивая мою реакцию:
— Глеб, поаккуратнее с этой способностью… И не проси, чтобы я повторила тебе, то что ты говорил, Иначе я не просто отрежу твои бубенцы под самый корешок, но и… я…
— Я понял Катя.
Утром мне выдали пепельно-серый мундир. Прижимистый прапорщик сказал, что особая честь для меня — надеть на плечо мундир пепельного стража.
Некоторые Солдаты странно на меня посматривали: озадаченно, с любопытством, а были и те, кто смотрел с откровенной завистью.
Когда я вернулся в кабинет к Екатерине со мной связался глава контрразведки моего рода. Цепкий взгляд изучающе бегал по мне, и казалось, что суровое лицо главы контрразведки, зависшее над дубовым столом, не обладает мимикой.
Екатерина сидела в своём кресле, а я на вчерашнем стуле, только уже без датчиков по краям.
— Для дополнительного информационного шума и объяснить твоё появление на границе аномалии. — Обратился ко мне глава контрразведки. — Мы запустили слухи, что у тебя роман с генералом Громовой. Какая разница, если и так у вас всё это было.
Громова опустила руку на лицо.
— Это согласовано с главой контрразведки Громовых. Запоминай, Глеб, ты прилетел с курорта к ней. Вы поссорились, а потом помирились. Понятно?
— Да. — Не помню, в какой раз подтвердил я.
Что-то это не очень походило на правду, но за дезинформацию могло сойти. Следующим слоем дезы, было то, что я прилетел за чёрным ящиком флайера, как за дополнительными уликами против Борея Ветрова. Далее моё появление здесь обрастало подробностями слой за слоем скрывающее моё настоящее появление из аномалии. Меня продолжали инструктировать, что и как говорить. Даже я сам уже начинал верить, что прилетел с курорта навестить Громову и попутно забрать чёрный ящик из флайера.
— Когда в школе будут спрашивать о твоём отдыхе на самом лучшем курорте мира, то можешь отшутиться, что в «Райских кущах» для Туманова найдётся всё. Понятно?
— Да. — Ответил я уже наверно в сотый раз.
Начальник контрразведки сделал ещё более серьёзное лицо:
— Помни, что про пилота ты ничего не знаешь.
— А как? Он же исчез из школы вместе с флайером. Куда он делся по вашему мнению?
— Глеб, это уже наши проблемы. Ты ничего не знаешь и не видел его с тех пор, как он высадил тебя перед отелем курорта. Для всех у тебя был нервный срыв, и ты не интересовался происходящим в мире. Когда узнаешь о нём, твоя реакция будет более естественной. Понятно?