В темнице Кибелы
Шрифт:
После первичной диагностики, выяснилось, что поломка серьёзная. На её исправление могла уйти неделя, но программисты надеялись управиться за несколько дней. Сотрудники станции выделили им комнаты в жилом блоке. Джеффри досталась с видом на скалы. Первые три дня парень приходил лишь переночевать и не мог увидеть их прекрасного величия на закате, когда оранжевый диск заходящего Альдебарана подсвечивал камни таким образом, что казалось, будто они горят огнём невиданной красоты. Всполохи багрянца и золота, оттеняемые синевой песков выглядели просто потрясающе. На рассвете скалы тоже окрашивались светом звезды, но в такое время лишь по их верхушкам скользили мягкие розово-лиловые лучи разгорающегося светила, а остальная часть была скрыта тенью станции. На четвёртые сутки, закончив работу пораньше, Джеффри, наконец, удалось увидеть этот захватывающий закат. Он посмотрел в окно, а затем, не теряя ни минуты, выбежал на улицу и почти бегом направился к скалам, боясь упустить драгоценное время.
Они оказались расположены гораздо дальше, чем парню показалось вначале. До них было не меньше пары километров. Когда Джеффри, наконец, добрался в нужное место, ирридиумское солнце почти село. Альдебаран дарил последние лучи медным камням, которые в считанные минуты увядали под натиском сумерек. Однако Джеффу всё же удалось немного прогуляться вокруг этой захватывающей
О том странном случае, произошедшем с ним в скалах, Джеффри вскоре забыл, и, вернувшись в город колонистов, снова погрузился в обычную рутину. Однако камень отчего-то лежал у него на полке с книгами в качестве сувенира, но Джеффри больше не обращал на него никакого внимания. И выкинуть его не поднималась рука. Вернее, эта мысль даже не посещала голову парня, будто существовал какой-то ментальный запрет на её возникновение. Может, это удивительно, но с приобретением этого камня, Джеффри будто почувствовал себя своим на Ирридиуме. До этого он ощущал некую отчуждённость от чужой планеты, наверное, все переселенцы испытывали схожие чувства, но после того случая, когда обычный камень вдруг «ожил» в его ладони, молодому человеку стало казаться, будто он родился и вырос на планете и никогда прежде не знал другой. Лишь воспоминания о К. ненадолго возвращали его в прошлое, и он вспоминал о своей жизни на Земле. Собственно, до той девушки её будто бы не существовало. Она выглядела блёклым пятном, и К., ворвавшаяся в его жизнь, яркой вспышкой осветила его спокойное размеренное существование, чтобы потом раскрошить его на части, разбить на мелкие осколки, не оставив иного выбора, кроме как собрать их воедино и начать строить из них новую жизнь. Джеффри был не против. Он любил развиваться, любил перемены и тяготился однообразностью. Но не такой ценой. Его импульсивный поступок, практически бегство на другую планету, выходил за рамки обычных перемен, и являлся тотальной перестройкой жизни, своеобразным обнулением всех ориентиров и прошлых достижений. На работе, на новой планете, он занял должность гораздо ниже той, что занимал на Земле. В плане карьеры пришлось если и не начинать всё с нуля, но вновь прикладывать усилия, чтобы достичь той же ступени, на которую он уже однажды взобрался. Свою квартиру перед отлётом он продал, но так как на Ирридиуме личной собственности пока не существовало, и работников обеспечивали жильём предприятия, то и купить квартиру в городе на новой планете, естественно, оказалось невозможно. Джеффри подарил эти деньги своей двоюродной сестре, оставшейся без мужа, и маленькому племяннику. Хотя поначалу у него возникла безумная мысль написать завещание на К. Какой вздор! Это выглядело б ещё большим унижением, чем то, как безразлично девушка отвергла его любовь. Да и кем, собственно, приходилась ему К.? Лишь несостоявшейся женой, подругой, невестой. А двоюродная сестра и её сын – всё-таки не чужие люди. В конце концов, здравый смысл в голове Джеффри восторжествовал, и он распорядился ненужной теперь квартирой, как того требует долг и совесть. Возвращаться он не планировал ни при каких обстоятельствах. Тем более теперь, когда он обрёл необычный камень, а вместе с ним и чёткую уверенность в том, что он наконец-то оказался на своём месте, все сомнения и грызущая его сердце ностальгия исчезли напрочь.
2
В то же самое время «Уран», звездолёт экстра-класса, созданный чтобы совершать полёты на сверхдальние расстояния, неумолимо мчался сквозь тёмные пустоты пространства, разрезая серебристым носом бархатную гладь космоса. Его экипаж держал курс на Альфу Волопаса, возле которой была недавно обнаружена планета земного типа. Кристофер О`Риордан – капитан Урана – находился в добром расположении духа и делал утренний обход корабля, проверяя, все ли системы работают нормально, и как чувствуют себя подчинённые. Шёл 325-й день экспедиции. Научно-исследовательская миссия проходила без каких-либо происшествий. Лишь однажды, примерно за орбитой Нептуна, возникла опасность столкновения с мелким астероидом, но экипаж благополучно справился с этой проблемой.
Выйдя за пределы Солнечной системы, капитан отдал приказ включить нейтронные двигатели, и корабль с бешеной скоростью устремился вперёд, сжимая пространство на прямой линии проложенного курса.
Кристофера все любили. Он был честным человеком, не страшащимся брать на себя ответственность. Всегда принимал первый удар на себя, защищая подчинённых перед руководством Звёздного Флота. Ну а если они уж действительно оказывались виновными, вот тогда Крис устраивал разнос, но делал это наедине, а не перед всем экипажем. Он никогда не позволял себе относиться неуважительно ни к кому из своей либо чужой команды и высоко ценил любой труд: будь то труд робота-уборщика, простого технического
До Арктура, или Альрамеха, как на старинный манер любил называть его Кристофер, было тридцать пять с половиной световых лет. Но благодаря сжатию пространства этот путь корабль преодолел бы за три года. И три на обратный путь. Итого, получалась шестилетняя миссия – серьёзное испытание даже для бывалого командира, ну а Кристофер, всё-таки, был ещё слишком молод в этом плане, хоть и имел за плечами колоссальный опыт.
***
Тот день, когда камень неожиданно ожил в руке Джеффри, ничем не отличался от остальных. И на корабле Кристофера поначалу тоже не происходило ничего необычного. Вереницы однообразных дней монотонно тянулись один за другим, командир придерживался распорядка дня, чётко выполняя свои обязанности и требуя такой же дисциплины от подчинённых.
Он сделал утренний обход, затем позавтракал в столовой. Синтезатор пищи, глубоко зажужжав, выдал стандартный набор продуктов: яичницу с беконом и зеленью, два ломтика цельнозернового хлеба с маслом и чашку кофе, едва подслащенного сахарозаменителями. К Кристоферу присоединились друзья. Члены экипажа, которых было около ста тридцати человек, завтракали в разное время, согласно личному расписанию, и собраться вот так вместе Кристоферу и его друзьям удавалось крайне редко. Общих выходных на Уране не было, так как работа шла посменно. С утра до вечера технический состав следил за системами корабля, делал мелкий ремонт и заботился о работоспособности оборудования. Учёные тем временем собирали информацию, поступавшую от приборов, делали вычисления, даже проводили небольшие опыты в лаборатории.
Кристофер был далёк от науки, хотя его мать была астробиологом, но его всегда интересовали именно полёты к звёздам. Он не любил скучную астрохимию, внеземную биологию и прочие научные предметы, которые его хоть и не углублённо, но заставили учить в Академии. И уж тем более, он не понимал, что можно было рассмотреть за пределами корабля, в чёрной угольной тьме сжатого пространства, когда корабль находился именно в таком состоянии полёта. При нём исчезали из виду звёзды и галактики, фиксировались лишь различные излучения. Учёные как раз и занимались их анализом, который давал поразительные результаты. С помощью излучений, которые в условиях сжатия пространства, также сжимались, можно было узнать состав и возраст сверхдальних галактик, даже заглянуть за горизонт наблюдаемой вселенной и получить ответы на многие вопросы. Большинство планет были открыты астрономами именно на кораблях, мчавшихся в бездну пространства по такому короткому пути.
Завтрак прошёл на ура. Капитан насладился общением с друзьями, все вместе они пошутили, посмеялись и, расправившись с едой, вернулись к выполнению своих обязанностей.
Ближе к обеду на мостик заглянула Андроника Спринг – главный астрофизик на Уране. Девушка была весьма талантлива в своей профессии, и, несмотря на свой довольно юный возраст уже имела учёную степень. Ей неоднократно предлагали преподавать в Академии Звёздного Флота, но она выбрала полёты к звёздам. Это была её первая дальняя миссия.
– Капитан… Можно вас… на минуту? – Робко обратилась она к командиру.
– У вас что-то срочное?
– А… Да…
– Ну, тогда говорите здесь.
– Эм… Возможно, я только что обнаружила новую планету. – Скромно сказала девушка, сжимая в руках тонкий планшет.
Повисло молчание, а затем спустя десять секунд на мостике раздались аплодисменты.
Бедная Андроника Спринг, не привыкшая к такому вниманию, залилась краской.
– Ну что же, это замечательно. Андроника, примите мои поздравления! – Любезно отозвался капитан. – Я вижу у вас в руках планшет. Видно, вы уже готовы кое-что сообщить нам о новой планете?