В темном-темном космосе (сборник)
Шрифт:
– Но они не ученые, – возразил я.
– Ну и что? Ведь они предсказали подводную лодку задолго до ее появления. И самолеты, когда ученые еще спорили, может ли шмель летать. А ракеты, радары, атомные бомбы? Они оказались правы и насчет них тоже.
Он перевел дыхание.
– Кто-то должен остановить захватчиков, – добавил он убежденно и вдруг косо посмотрел на меня. – Они путешествуют сквозь измерения, а значит могут принимать человеческий облик. – Он снова взглянул на меня, на этот раз с явным подозрением. – Любой может
Я заметил, что малыш Томас нервничает, а может, уже подумывает сдать меня какой-нибудь комиссии, поэтому угостил его молоком и печеньем. Он, правда, насторожился еще больше, но тут уж ничего не поделаешь.
Газеты принялись за обсуждение той же самой фантастической версии, что рассказал мне малыш Томас, только дополнительно приукрасив ее. Какой-то парень заявил, что знает, как остановить агрессора. Захватчики предложили ему возглавить какую-нибудь небольшую галактику в обмен на согласие сотрудничать с ними… Разумеется, он отказался.
Возможно, это прозвучит глупо, но небо начало пустеть. Люди во всем мире говорили глупости и совершали глупые поступки. Мы начали задаваться вопросом: когда же погаснет наше солнце?
Каждый вечер я смотрел на небо. Звезды гасли все быстрее и быстрее. Количество исчезнувших звезд возрастало в геометрической прогрессии. Вскоре маленькие огоньки на небе стали гаснуть с такой скоростью, что их невозможно было сосчитать. Теперь их исчезновение можно было наблюдать невооруженным глазом – эти звезды находились ближе к нам.
Через пару недель от Млечного Пути остались только Магеллановы Облака, но астрономы объяснили, что они вообще не относятся к нашей галактике. Погасли Бетельгейзе, Антарес и Ригель, следом – Сириус и Вега. Потом исчезла альфа Центавра, наш ближайший сосед. Небо совсем опустело – только редкие точки и пятнышки. И Луна.
Я не знаю, что произошло бы, если б мы не услышали голос. Возможно, все пошло бы иначе, кто знает.
Но голос прозвучал – на следующий день после того, как погасла альфа Центавра.
Первый раз я услышал его по пути в магазин. Я спускался по Лексингтон-авеню от станции «Пятьдесят девятая улица», разглядывая витрины конкурентов. Когда я проходил мимо «Платьев Мэри Бэйли» и прикидывал, как скоро они выставят весенне-летнюю коллекцию, я услышал голос.
Голос был приятный и дружелюбный. Казалось, его источник находился у меня за спиной, чуть выше уровня головы.
– Страшный суд над жителями Земли состоится через пять дней, – сказал голос. – Пожалуйста, подготовьтесь к последнему испытанию и отбытию. Это объявление будет повторено.
Я сразу же оглянулся, чтобы посмотреть, кто говорит. Я ожидал увидеть высокого, мертвенно-бледного фанатика – этакого сумасшедшего с горящими глазами и развевающейся бородой. Но рядом со мной никого не было. До ближайшего прохожего – не менее пятнадцати метров. В тот момент я решил, что голос мне померещился. Но потом обратил внимание, что все люди на улице недоуменно крутят головами.
Вообще-то, Лексингтон-авеню в девять часов утра весьма оживленное место: толпы людей спешат по своим делам, дети торопятся в школы, гудит метро под ногами, сигналят автомобили.
Но тут на улицу опустилась тишина. Машины остановились там, где ехали, люди замерли на тротуарах.
Ко мне подошел ближайший прохожий, прилично одетый, примерно моего возраста – сорок с небольшим. Он смотрел на меня с подозрением, словно обвинял в хулиганстве. Кажется, я смотрел на него так же.
– Вы это слышали? – спросил он.
– Да.
– Это вы говорили?
– Нет. Может быть, вы?
– Ни в коем случае, – ответил он с негодованием.
Несколько секунд мы сверлили друг друга взглядами. Но, мне кажется, мы уже понимали, как и все вокруг, что это не розыгрыш. Особенно после того, как исчезли все звезды.
Подошла симпатичная девушка в меховой шубке. Она была напугана и держалась вызывающе.
– Вы слышали? – спросила она.
– Да, – ответил я. Мужчина подтверждающе кивнул.
– Она что, говорила в громкоговоритель? – спросила девушка.
– Она? – хором переспросили мы.
– Ну, этот женский голос. – Девушка начала сердиться. – Молодая женщина… она еще сказала: «Страшный суд над жителями…»
– Голос был мужским, – возразил мужчина. – В этом я уверен. – Он посмотрел на меня. Я кивнул.
– Да нет же! Это была девушка с легким, но хорошо различимым новоанглийским акцентом… – Она оглянулась по сторонам, словно ища поддержки.
Люди на Лексингтон-авеню начали собираться группами. Народ заполнил всю улицу, насколько хватало глаз. Автомобили не двигались. Водители вылезали из машин, чтобы расспросить про голос.
– Прошу прощения, – обратился ко мне прохожий. – Это только мне послышалось или вы слышали тоже?..
Так продолжалось весь следующий час. Оказалось, что голос слышали все. Но все женщины были уверены, что слышали женский голос, а все мужчины – что мужской.
Наконец я добрался до магазина.
Продавщица Минни и кладовщик Фрэнк были уже на месте. Они включили радио на полную громкость и разговаривали, стараясь его перекричать.
– Мистер Остерсен, – обратился ко мне Фрэнк, как только я вошел. – Вы слышали голос?
Мы обсудили случившееся, но не сообщили друг другу ничего нового. Фрэнк услышал голос, когда был уже в магазине. Минни как раз входила, взявшись за ручку двери. По ее словам, голос принадлежал девушке ее возраста с едва заметным акцентом жительницы Бронкса. Мы же с Фрэнком настаивали, что голос мужской. Правда, я слышал голос мужчины лет сорока – сорока пяти, а Фрэнк уверял, что это был молодой человек лет двадцати с небольшим.