В тени другого

Коваленко Ирина

— В Москву, — негромко ответил я.

— А Москва-то большая, — усмехнулся шофёр, заводя машину, — куда хоть конкретно ехать хотите?

— Мне всё равно, только быстрее, — ледяным голосом ответил я, — мне нужно быстрее уехать отсюда.

Мы ехали молча, и я, глядя на мелькавшие за окном голые стволы деревьев, размышлял о том, что произошло. И о том, что я буду делать дальше. Главное, чтобы меня не нашли! И забыть бы о том, что я Андрей Шереметьев, сын… Хотя какой я Шереметьев? Эта фамилия никогда не была моей! Да и имя тоже! Настоящий Андрей Шереметьев умер больше семнадцати лет назад, в

московском роддоме, а я всего лишь занял его место, потому, что моя мать… Она! Моя мать! Любимая! Как теперь я буду называть её в своих мыслях?! Как?! И буду ли вообще как-то называть?

Андрей, весна 2011 год.

Алиса всё-таки ушла. Я это почувствовал сразу, как только подъехал к дому. И моё предчувствие меня не обмануло. Алисы действительно не было в доме. И её собаки тоже. В доме было пусто и тихо, как на кладбище. Только призраки прошлого то и дело мелькали в тёмных стенах этого мрачного и холодного жилища. И почему я только не продал его, когда вернулся из Америки? Надо было плюнуть на все эти воспоминания, на все чувства и начать всё сначала. В другом месте. И, возможно, даже не в Москве. Но я опять струсил! Опять! И вот что получил в итоге…

…Через несколько часов после моего возвращения домой, ко мне приехал Вадик. Вид у него был очень обеспокоенный. Когда он приехал, я сидел в своём кабинете и допивал бутылку виски, которую открыл сразу, как только вернулся и понял, что Алиса уехала. Не хотелось ни о чём думать и никого видеть. Вадик это сразу понял и пробурчал:

— Ты опять напиваешься, да? Ты же алкоголиком станешь, Андрюха!

— А мне пофиг, — ответил я, наливая себе остатки виски, — сейчас пойду ещё что-нибудь поищу… Водки хочется, во!

— Никакой водки! Ты сошёл с ума! — Вадик выдернул у меня из руки бокал, — Давай поговорим лучше. Скажи, та баба, о которой ты мне сегодня рассказывал, это Светка Вебер, да?

— Какая Светка?! И ты туда же! Не люблю я Светку, не люблю…

— И кто же тогда она? Я её хоть знаю?

— Знаешь, знаешь… Её все знают! — Я рассмеялся, — Она у нас знаменитость!

— Она, что, актриса? Или певица? Не верю, Андрюх. Не было у тебя романов с начинающими актрисами или певичками…

— Актриса она, актриса. Только не в кино играет, а в жизни. Но её таланту могли бы позавидовать даже звёзды Голливуда!

— Ах, вон оно что, — Вадим вздохнул и откинулся на спинку кресла, — ну, и кто она?

— Она… моя мать, — я даже сам не ожидал, что решусь сказать такое, — да, Вадик, да! Я как этот, Царь Эдип из Древней Греции или откуда там он был! По моей жизни можно писать трагедию Эдипа на современный лад! Я влюбился в собственную мать и погубил приёмных родителей! Древняя Греция отдыхает на фоне такого!

— Ты, что, Андрюх, совсем, что ли? — Вадик даже вскочил от неожиданности, — Какая Древняя Греция? Какой Эдип?

— Эдип это я. То есть я даже хуже Эдипа. Тот хотя бы приёмных родителей не убивал… Да-да, и не смотри на меня так. Я никакой не Шереметьев! И тебе я никакой не кузен! А моя мать это… — я запнулся, не в силах произнести Её имя, — моя мать это она… это Дина!

— Дина?! — Глаза Вадика округлились от удивления, — Подожди, я что-то запутался совсем… Ты любишь Дину, но она — твоя настоящая мать, так?

— Да! А я её любил,

с детства! Хотел на ней жениться! А в тот страшный день, когда погибли родители, я узнал всю правду. Что я был усыновлён, и родила меня она… Тогда я их всех возненавидел. И крикнул им об этом в лицо! А потом сбежал из дома. Мотался где-то почти два дня, думал уехать из Москвы, сбежать! Хотел начать новую жизнь вдали от них всех. Даже прикидывал, куда бежать… Помню, я тогда хотел в Сочи смотаться. А там тайно пробраться на корабль и в Турцию. Или в Болгарию. В общем… А потом одумался. Понял, что родители-то мои ни в чём не виноваты. Что только ОНА, Дина, виновата в моих страданиях. Но я был уверен, что мама её уже выгнала. И вернулся домой. А там…

— Да уж… — Вадим тяжело вдохнул. Он явно был потрясён услышанным. Потом он залпом осушил бокал с виски, который отнял у меня, и немного поразмышляв о чём-то, спросил меня с очень серьёзным видом.

— А как у вас с ней сейчас отношения? Ну, с Диной. Почему ты её не выгнал тогда? И ещё… ты с ней спал, ну, после того как…

— Было дело несколько раз, — поморщился я, — не смог я без неё долго. Я с ней спал, а наутро сам себя ненавидел за это. И её ненавидел. И выгнать не мог. Хотя надо бы…

— Значит, она в тебя влюблена? Ну, в смысле…

— Влюблена! Именно как в мужика, сына она во мне вообще не видит и никогда не видела. И за это я её ненавижу. Мне противно, что она моя мать. Такой дряни, как она, вообще нельзя детей заводить. Нет у неё никакого материнского инстинкта, одна похоть. Она с детства на меня так смотрела — именно с похотью. А когда поняла, что я хочу того же, чего хотела она, то сопротивляться не стала. И даже сейчас, когда я всё знаю, она всё равно смотрит на меня… Ну, в общем, ты понимаешь, как! А стоит мне к ней прикоснуться, так всё, она сразу счастлива до безумия! Только об этом и мечтает, дрянь!

— Понимаю… — Вадик опять о чём-то задумался. А потом резко поднялся и предложил мне пойти отдохнуть. Я поначалу сопротивлялся, но потом согласился. И правильно сделал — если бы не Вадик, я бы, наверное, упал с лестницы. А Вадик помог мне подняться, потом насильно затолкал в душ, а когда я, наконец-то, лёг в постель, ушёл, сказав, что позвонит завтра утром.

…Я задремал почти сразу после того, как он ушёл. Но потом резко проснулся. В комнате было темно, и из темноты на меня смотрел Руслан. Он был здесь. Я вскочил с кровати и бросился к нему, хотел что-то сказать, но в этот момент перед глазами опять всё поплыло, и я упал на кровать, не в силах даже пошевелиться. Может быть, мне всё это приснилось, но клянусь, что последнее, чего я слышал тогда, было:

— Спи, Андрей, спи. Я сам о тебе позабочусь, как это было всегда. И я сам сделаю то, что никогда не решишься сделать ты…

Глава 14.

Алиса, лето 2010.

Боже мой, да что же такое творится? На минуту мне показалось, что Андрей и правда жив. И что сейчас передо мной опять он, а не его брат-близнец. Настолько похожим было состояние Руслана в тот момент, когда он говорил о том, что Андрей жив!

— Да, я видел его, — твердил он, весь дрожа от волнения, — он стоял тут, передо мной! И это был не призрак! Мы с ним даже пообщались. Твой муж сказал мне, что он вернулся.