В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
– Спорить с тобой не стану. Тебе, Исаак, виднее знать… – Робер не удержался и все-таки спросил его. – А почему все-таки в мараведи? Может лучше взять немного в серебре труасского веса? У нас, надеюсь, есть ливры?
– Есть, хозяин, только ими нам сподручнее рассчитываться здесь… – еврей улыбнулся. – Мы сильно выигрываем в курсе пересчета с купцами из королевства франков, да и германцы тоже охотно берут труасское серебро. Денье и ливры нам, вернее сказать, вашей супруге и наследнику тут нужнее будут.
– А не мало будет? Все-таки, три тысячи в золотых мараведи?.. – засомневался Робер, бросив косой взгляд на советника и казначея.
– Не извольте беспокоиться, хозяин, – тихонько засмеялся Исаак. – Мои соплеменники, что живут на земле короля Англии, прекрасно осведомлены о вашей платежеспособности, да и я уже подготовился. – Он проворно выудил из своего маленького кожаного мешочка, висевшего у него на шее, несколько маленьких рулонов пергамента и протянул их графу. – Здесь нечто, похожее на заемные письма…
– Надо же… – удивился граф, взял пергаменты и, для проверки, развернул один из них. Там на латыни было написан довольно сложный текст, смысл которого сводился к тому, что граф Таррагона или иной его верный человек, предъявив печать графа, может получить до десяти тысяч ливров серебром.
– Какой вы изволили посмотреть? – Еврей привстал и, заглянув в документ, произнес. – Это на десять тысяч ливров серебром. Остальные в серебряных марках и золоте. Каждый номиналом по три тысячи…
– Внушительная сумма… – быстро прикинув уме, произнес Робер.
– Сумма, достойная ее владельца, хозяин… – с улыбкой ответил Исаак. – Это всего лишь треть вашего годового дохода.
– Я настолько богат? – Граф и сам удивился услышанному. – Признаться, я и не думал, что настолько…
– Ваши земли плодородны, мосты исправны, торговые пути спокойны, а Таррагон становится весьма прибыльным для перевалки грузов и портовой торговли между сарацинами и христианами от франков и германцев, даже купцы из Арагона и Кастилии все чаще и чаще стали приезжать и торговать у нас, предпочитая покой и надежность ваших владений.
– Спасибо за приятные новости. Ступай… – Робер похлопал его по плечу. – Мне завтра уезжать за тридевять земель, а я еще к супруге так и не наведался.
– Ох, простите, меня, глупого и бестактного старика… – Исаак встал, поклонился и вышел из комнаты, оставляя Робера наедине с самим собой и мыслями.
– Это я, моя милая… – Робер вошел в спальню жены и закрыл за собой дверь. – Наш маленький Гильом еще не лег почивать?.. – Спросил он у нее.
Агнесса только что закончила укладывать свои пышные каштановые волосы в прическу для ночи – волосы были заплетены в две тугие косы, которые были закручены змейкой по бокам головы.
– Милый, я так соскучилась… – произнесла она, обнимая Робера за шею, на франкском языке, в котором вплетались, придавая ему милую нежность певучие испанские нотки. – Господи, как же я соскучилась…
– Я был у тебя только вчера… – смутился Робер, целуя ее в теплые сочные пухлые губы, которые Агнесса призывно подставила для поцелуя.
– Когда любишь – тоскуешь сразу же после ухода любимого… – она игриво опустила глаза, прикрывая их своими длинными пушистыми ресницами. Вам – рыцарям, привыкшим только грубить, да мечом махать, всегда трудно понять нас, женщин…
Она взяла его за руку и провела к маленькой стрельчатой дверце, отделявшей их спальню от детской, приоткрыла ее и кивнула головой, предлагая мужу полюбоваться заснувшим в кроватке наследником. Трехгодовалый карапуз тихо посапывал, лежа на бочку и поджав щеку кулачком.
Робер тихонько подошел к кроватке, наклонился и нежно поцеловал его, выпрямился, погладил по головке – маленький Гийом зашевелился и что-то тихо пробормотал во сне. Робер перекрестил его, снова поцеловал и осторожно вышел из детской, закрывая за собой дверку.
– Я уезжаю завтра… – произнес он.
– Господи… – Агнесса всплеснула руками, прикрыла ими лицо и спрятала его на груди мужа. – Я боялась, я, словно чувствовала это…
– Так надо. Таков мой долг… – он смутился, растерялся и замялся, пытаясь успокоить жену. – Так требует моя честь…
– Господи, ты, Боже мой! – всплакнула она. – Ну, почему так? Почему, когда, кажется, что все прекрасно и как нельзя лучше – всегда находится что-то или кто-то, из-за которого тебе надо спешить, уезжать куда-то, постоянно твердя мне о чести и долге? Нельзя, что ли, спокойно пожить и порадоваться в тишине и любви, отдавая каждый свой день любимому?..
– Так надо… – с трудом выдавил он из себя. – Таков мой крест…
– Умоляю тебя, заклинаю именем Гийома – нашего первенца и твоего наследника, останься… – понимая, что не сможет разубедить его, прошептала Агнесса.
– Ты прекрасно знаешь, милая, в честь кого назван наш первенец. – Робер стал целовать ее плачущие глаза. – Я дал слово спасти герцога Робера. Дал над телом друга…
– Хорошо… – обреченно ответила она, подошла к кровати, села на нее и стала расплетать свои косы… – Подари мне хотя бы эту ночь…
Он разделся и лег рядом. Агнесса прильнула к нему, ее губы – жаркие и зовущие прильнули к его устам и стали с жадностью целовать шею, плечи и грудь Робера. Он обнял ее, его руки стали скользить по волнующим изгибам ее тела, вздымающегося и подрагивающего от нежных прикосновений и ласк.