В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
«Итак. Всю жизнь, я только и делал, что собирал, обманывал людей, стравливал врагов и соседей, увеличивая силу и владения королевства. Что у меня было? Что оставил мне покойный и слабохарактерный отец? Море врагов, окруживших меня, словно охотники волка?» – подводил итог жизни король. Он улыбнулся, но, на этот раз хищно и зло. – «Волка. Да! Волка! Волка, который по очереди перегрыз им всем глотки, одному за другим, словно баранам! Охотники! Смешно, если не сказать – страшно!
Одни только дяди из Шампани и Блуа чего стоили! Графство Фландрии, ускользнувшее, казалось, навсегда, – снова «вернулось» к короне. Одна только женитьба ни красивой, но слабой здоровьем, Изабелле де Эно дала короне столько земель, сколько не собрали все его предшественники – короли Франции! Артуа, Вермандуа, Валуа и Пикардия…»
Филипп нарисовал четыре кружка на песке…
«Сначала я довел «до ручки» покойного Анри Второго Плантажене – человека страшного, деятельно и сильного.
Затем, словно по мановению руки судьбы, умерли многие из моих врагов и родичей в крестовом походе. Как мне показалось тогда, я даже смог легче дышать!
Но, нет! Это было бы просто несправедливо к врагам!
Король Ришар «истязал» меня почти десять лет. А, ведь он, правда, мог прикончить меня несколько раз, если бы захотел».
Король снова грустно улыбнулся.
«Это же надо, какой был «позёр» – этот «мой» Ришар Кёрдельон! О! Я уже стихами начал сыпать! Да. Если бы не «напускная» и, зачастую, лишняя для Ришара игра в рыцарство и благородство, – мне и моей короне пришлось бы туго. Но, на все воля Божья!!»
Филипп перекрестился, вспомнив своего врага. Он расправил плечи, посмотрел по сторонам.
«После Ришара мне стало легче. Ощущение было такое, словно отвязали тяжелые гири с плеч! Жан просто дурачок, по сравнению с Ришаром!
Он умудрился за десять лет разбазарить все то, что его предки веками, крупица за крупицей, собирали по всей Франции.
Да! Можно сказать, «спасибо» его анжуйским предкам – психам, перенесшим свою дурную кровь через века и накопивших все свои «пороки» в последнем анжуйском неудачнике – Жана Сантерре!»
Подошли слуги, незаметно поставившие возле Филиппа столик.
На нем стоял кувшин с вином, самым любимым королем – анжуйским красным, и дымилось мясо – только что из печи. Слуги также тихо и незаметно покинули короля, любившего и ценившего уединение и покой. Филипп сам налил вино и откусил кусок мяса…
«Превосходная телятина.
Да, я отвлекся.
Итак, к 1205 году я присоединил и усмирил Нормандию, самую главную и опасную для меня провинцию! В течение еще пяти лет я, с переменным успехом, но присоединил к короне Анжу, Мэн, Турень, Овернь, Лимузен, Марш и Ангумуа.
Графство Пуату, несмотря на всю свою природную взбалмошность и непостоянство, вошедшее уже в поговорку у народа, наполовину моё!
Мощнейшая крепость и порт Ла-Рошель теперь верный мне королевский город! У короны Франции теперь есть два выхода к морю.
Через Нормандию, с ее портами, и через Западное Пуату, с Ла-Рошелью. Для «полного» счастья мне не хватает двух «мелочей» – Аквитании, где еще держатся верные Англии бароны, и Юга Франции – Лангедока, Готской марки и Окситании, со своими богатыми ярмарками городами Тулузой, Монтобаном, Бокером и Каркассоном.
Это все – дело времени! Ох, уж это время! Словно песок, оно утекает сквозь мои пальцы, унося мои силы, годы и оставляя мне горы нерешенных задач…»
Филипп отложил мясо – он что-то не хотел сегодня кушать, и допил вино…
«Время… его, действительно, не хватает. Сейчас, именно сейчас, когда, словно в сказке, все складывается, как нельзя лучше, оно просто необходимо. Эх, мне бы еще лет двадцать жизни! Агнесс, Агнесс!»
Король поднял глаза к небу…
«Агнесс – моя «лебединая песня»! Господи! Почему? Почему я один? Почему? За что, Господи?! Неужели – это плата за успехи? Господи!!! Прости меня, грешника, и укрепи. Мне ведь совсем немного надо! Только лет двадцать, чтобы успеть доделать все, что ты мне вручил, Господи! Мой сын Людовик слаб здоровьем и очень увлекающаяся натура! Он очень непостоянен. Просто – копия своих фландрских родичей! Ему еще надо взрослеть и взрослеть. Людовик должен окрепнуть морально и физически, Господи. Очень боюсь, что его может «подвести» здоровье…»
Филипп встал и размял немного затекшие ноги. Он пошел по мягкой, усыпанной морским песком дорожке, наслаждаясь весной и тишиной. Песок приятно похрустывал под ногами…
«Да, Людовик… очень непостоянен, постоянно спорит со мной, доказывая свою правоту. Вот, и в последний раз, «доигрался» до отлучения от церкви, увлекшись своей английской авантюрой! Не терпится ему, понимаешь, примерить корону на свою голову! Еще, дай Бог, «наносится» её так, что…»
Король остановился и присмотрелся к песку, хрустевшему у него под ногами. Песок был нежно-желтого цвета, словно из золота. Филипп улыбнулся этому сравнению и пошел дальше, уходя в глубину сада…
«А, ведь я говорил ему, и не раз, что Англия с ее короной герцога Гильома «великовата» пока для его головы! Говорил ведь! Но, Людовик, словно баран, уперся на своем, понабрал молодежи, пытаясь повторить Гильома Завоевателя, и вторгся на Альбион! Не послушал меня, эх, молодежь! Совсем не ценят опыт старших! Подождал бы, еще чуть-чуть, и корона сама упала к нему в руки! Теперь, вроде бы, одумался… или нет? Или просто прикинулся, что стал слушаться меня? Ох, и разбойник, право! Истинно, – весь в своих фландрских родичей! Они, тоже, кидались за коронами!
Спасибо Господи, что ты увлек покойного Бодуэна в Константинополь! И чего, интересно, он добился, надев на голову корону Византии, от которой одна пыль оставалась? Кучу проблем и смерть – вот что Бодуэн получил вместе с шаткой короной!»
Он шел по песчаной дорожке, вдыхая чудесный весенний воздух. Воздух, пропитанный жизнью, миром, ароматами деревьев и цветов.
Годы и недуги, казалось, отпустили короля. Филипп снова, как и много лет назад, почувствовал себя молодым и юным принцем, заблудившимся в лесах Компьеня…