В тени пророчества
Шрифт:
— А там плохо?
— Смотря, сколько нагрешишь. Наказание идет конкретное, по количеству и степени грехов.
— Ты там была?
— Пару раз. По работе. — Девочка ехидно улыбнулась — Тебе там понравится!
— Да, я, вроде, туда не собираюсь. — пожал плечами я.
— А тебя никто спрашивать не будет. Упекут лет на пятьсот, будешь знать, как грешить!
— А что через пятьсот? В рай отправят?
— Размечтался! В рай кого попало не берут! Могут позволить переродиться. Здесь, в Реале.
— О, риенкарнация!
— А ты думал! И индусы, и все остальные народы — части Реала. Только ни одна религия до конца не раскрывает смертным истины. Но каждая в чистом виде дает перечень заповедей и грехов, которые являются критериями, по которым вас судят.
— А рай? Что там?
— Не знаю, не была. У этой сороки крылатой спросишь. Но мне кажется — скукотень полнейшая! Всеобщая вечная Любовь. Групповуха, короче.
— Групповуха? — я заинтересовался. — А говоришь скукотень!
— А ты попробуй каждый день групповуху! — она скривила кислую мину.
Я допивал кофе. Беседовать с демоном оказалось очень интересно и увлекательно. Столько познавательной информации! Самые продуктивные пять минут моей жизни! Интересно, что из всего этого правда?
— Всё! — улыбнулась бесенок.
— О, так мы еще и мысли умеем читать!
— Конечно! — вторила она мне тем же тоном научного работника. — Мы же часть вас! Хотя не всегда. Но ваши мысли у вас на лице написаны, монсеньор!
— А зачем ты мне все это рассказала? Про ад, про грехи? Я вот возьму и грешить перестану!
— Куда ты денешься! Будешь, как миленький! — и она в цвет рассмеялась мне в лицо. Мне это не понравилось. Она откровенно издевалась. Маленькая рыжая дрянь! Я протянул руки, собираясь за что-нибудь ее схватить, но руки прошли насквозь.
— Какой ты глупый и забавный! — материализовалась она уже на другом стуле, рядом. — Я ж сказала, мы не принадлежим этому миру. И ни мы в нем, и никто из него на нас не может оказывать воздействия. — Она прекратила смеяться и улыбнулась. Искренней обезоруживающей улыбкой. — Пошли?
— Куда?
— Тебе виднее. Хочешь, Вику цеплять, она ж тебе нравится? Я помогу. Хочешь, по городу поброди, привидения посмотри. Каникулы на дворе. Ты ж теперь иной, развлекайся!
В ее декольте виднелась уже не детская выпуклость. Против своей воли, просто, как нормальный мужик, я засмотрелся. Чертенок скромно потупилась и так скромно поправила ночнушку. Только результат оказался обратным: прелести оказались почти не прикрыты. Против воли я ощутил желание.
— Ай-яй-яй! А говорил, грешить не буду! А мыслишки-то вон какие! — она чмокнула губами и подмигнула: — Сладенький!
Что делать! Работа у девчонки такая!
— Слушай, искуситель хренов, а имя у тебя имеется? У напарницы вон твоей есть, Консуэла…
— Эльвира. Можно Элла. Лучше Элли… — и протянула мне через стол руку.
Тоже мне, шутница…
Красные зареванные глаза, круги под глазами, усталое изможденное лицо…
— Господи, прости меня! — зашептала она. — Дай мне сил, терпения и твердости духа пройти свой путь, донести свой крест! Осени меня перстом своим, не дай упасть и сломиться… Отче наш, иже еси на небеси…
Макс поднялся и вышел на кухню. Настя уже встала, Ленка еще не проснулась. Ванная была закрыта, оттуда слышался шум воды. Значит Настя в душе. Поставил чайник и закурил сигарету.
Миха сволочь! Последняя сволочь! Даже не позвонил! И трубку не брал! Дома у него тоже никто к аппарату не подходил. Не, во гад, а?
Он вчера, как и договаривались, ждал этого олуха царя небесного, вместе с подругами. Тремя. Допоздна. Гулял-развлекал их, из кожи вон лез. Потом посадил свою на последнюю маршрутку, на работу ей в ночь…. Эта крутышка, язва московская… Она что, запала на другана? Как ее понять и что вообще происходит?
Вчера ждала его весь вечер, нервничала. Просила набрать еще раз. Потом, когда уже в конец достала и Макс сам дал ей телефон, звонила через каждые пять минут. А потом осталась спать с ним, Максом…
С ним???
«Это что ж такое получается? Сплошные Элен и ребята? Мэлроуз Плэйс продакшенз? Моя Настя уехала на работу. Ее подруга Ленка осталась у меня ночевать. В одной кровати… Ладно, проедем, не в первой. А с ней и сестра, которая вздыхает по Мишке. Фиг их поймешь! Бабы!»
Нет, конечно, с двумя было интересно, выжали, как лимон, но ситуацию надо как-то разруливать. Причем срочно.
Вторая сигарета догорала. Чайник начал шуметь. В дверь вошла закутанная в банное полотенце Настя. Видон у нее был, мягко говоря, не очень. Совсем не очень. Помятый и… зареванный.
— Настюш, все в порядке?
Та подошла к кухонному шкафу и стала наводить кофе. У Макса был только растворимый.
«Блин, ох уж мне эти холостяки. Ничего нормального нет! Пельмени да растворимый кофе!»
Глаза Макса царапали спину.
«Что, смотришь? На себя посмотри, прелюбодей!»
— Да, в порядке — убитым голосом ответила она.
«Первая. Вторая. Третья. Может хватит, подруга, все-таки растворимый? Эта бурда по давлению бьет — будь здоров! Не натуральный же. Четвертая. Ага, половина. Хватит с тебя, детка. Чем это ты так расстроена? Что это на меня так дуешься? Не тащил я тебя никуда, сама осталась. Мог тебе на полу постелить. Я бы сдержался. Даже без Ленки бы сдержался. Хотя, наверное, трудно было бы. Именно с тобой удержаться трудно было бы… Да не смотри на меня такими глазищами, не прожжешь!»