В тени пророчества
Шрифт:
— А теперь ты говоришь о грязном шаманстве! Ай-яй-яй! Как не хорошо!
Сзади воцарилось молчание. Все с жадностью смотрели, что же будет дальше. Слишком редко Ной вмешивался в дела рода. Но сейчас ему необходимо было поставить на место зарвавшегося охотника, и все это понимали.
— Ты плохо слушал мои истории, мальчик. Я учил тебя, что надо прощать. Надо прощать даже живым, а тем более, мертвым! Ты же не можешь простить не только мертвого, но и другого живого, кто не сделал тебе плохого, и даже понятия не имеет, за что ты его ненавидишь!
Ной
— Но это мое право. Я делаю все, согласно закону племени. И не нарушаю заветов Великого Духа. Родичи — он обратился ко всем окружающим — Старейшины! Рассудите, могу ли я требовать то, что требую?
Люди зашептались. Старейшины опять сели в круг. Сати смотрел на все туманными глазами и не мог понять, что же вокруг происходит? Его ненавидят? Дядя Натанаил? Да, за что же? Он же никому ничего плохого не сделал!
Старый Иоахим опять поднялся.
— Ты можешь. Старейшины решили, что ты, Натанаил, можешь требовать то, что требуешь. Ной, это не против законов племени.
Старый шаман вновь усмехнулся, так хитро-хитро, как только он один умел. Как бы говоря этим: «Ой, ну вы в самом деле, как дети малые! Когда же вы уже подрастете?»
— Хорошо. Это ваше право, ваши законы. Но знайте все, в первую очередь ты, Натанаил, этот юноша — величайший шаман своего времени! Будет. И от того, отдадите ли вы ему его женщину, зависит очень многое. Слишком многое! От этого зависит будущего нашего народа!
— И не только нашего — добавил уже тихо, но Сати услышал.
— Ты нам угрожаешь, Ной? — вскочил сотрясая копьем Бениамин, седой старец, но в юношестве не раз бывавший лучшим воином племени. — Ты угрожаешь племени? Хочешь, чтобы тебя изгнали?
Ной спокойно, с достоинством покачал головой.
— Нет, старейшина. — Затем вытянул руку вперед. Копье из руки удивленного Бениамина прыгнуло в выставленную вперед руку Ноя.
— Я вас просто предупредил. Дальше решайте сами.
И под гробовое молчание толпы спокойно и с достоинством удалился.
Все тихо. Настя закрыла и убрала термос. Ну, наконец, свободная минутка. Как же она за сегодня устала!
Охотница бросила беглый взгляд на монитор навигатора, проверяя местонахождение объекта (на всякий случай, от этого архаровца можно чего хочешь ждать), и зеленые точки орденских машин. Все в порядке.
Артефакты активированы, теперь ни одна живая душа ее не найдет и не заметит. Видеть будут, но замечать — увольте! Удобная штука! Можно стоять невидимой и неслышимой у клиента прямо под окнами. Так гораздо удобнее, чем пасти издалека, по навигатору, со спутника. И всегда рядом. Почему ей такую перед операцией легально не поставили? Жмотье!
Ладно, можно расслабиться и отдохнуть. Она закрыла глаза.
…Когда она примчалась вчера сюда, все было уже кончено. Объект, пройдя инициацию, спокойно умирал от обычных физических повреждений. Но в Тени от него фонило так, что лампочки в округе перегорели. И это он уже остывал!
Кем стал теперь? На что похож? А главное, человек ли вообще? И почему неизвестные из «Тойоты» его защищают?
И еще эта девочка, соседка. Что там с ней — непонятно, но даже обычное колдовство в ее присутствии далось с огромным трудом. Как будто она пила ее силу.
Но так не бывает. Такое Настя видела впервые и никогда о подобном не слышала. Но и не вампир она, это тоже абсолютно точно.
Как бы там ни было, подлечив его и дотащив до квартиры, Настя так вымоталась, что валилась с ног от усталости. Еле-еле хватило сил, чтоб зачаровать их с бабушкой. Кстати, очень милая женщина.
Ладно, пора подвести предварительный итог. Чего она собственно боялась? Совершить смертный грех? Всё, вчера он был совершен. Когда она приговорила к смерти человека только за то, что кто-то про него что-то написал. То, что смерть не состоялась — не ее заслуга, и вины не снимает. Так что грех совершен, дальше падать некуда, а это значит, теперь у нее развязаны руки. Есть возможность трезво подумать что можно сделать в этой ситуации, ничего не боясь.
Отец Михаил… Да, с наставником поговорить нужно, он человек почти всемогущий, но он всего лишь региональный координатор, часть ордена, и не пойдет против в открытую, но дельный совет даст всегда. А политика последнего, судя по светло-коричневой «шестерке», изменилась. А тут еще эта «Тойота» долбанная…
Первый удар она получила, когда увидела Максима, выходящего из подъезда. Сердце ёкнуло, подпрыгнуло и облилось кровью. И Настя почувствовала его лютую ненависть. Настолько лютую, что ощутила даже без прямого контакта. И ненавидел он ЕЁ.
— Господи, да за что мне всё это? — только смогла прошептать она, и уткнувшись в руль, заревела.
Через время, когда уже стемнело, мимо прошла та девушка, Вика, кажется так её зовут. Она вела перед собой «провинившегося» — маленького пацаненка младшего школьного возраста. Очевидно, домой загоняла, и что-то громко высказывала. Тот шел, опустив голову и надув губы. Проходя мимо машины, резко обернулась и уставилась прямо Насте в глаза.
«Не может быть! Она что, и сквозь мороки видит? И чувствует ее здесь? Но она же еще не инициирована! На грани, да, но…»
Почему она так смотрит? Почему мы с ней ощущаем это? Угроза? Мы враги? Но ведь нет, не похоже. Что тогда? Да кто же она, в конце концов?!!!
Постояв напротив и пристально посмотрев в глаза, Вика вернулась к делам земным, а Настя снова потянулась к термосу.
Я не поверил своим глазам: вот это наглость! Стоять прямо перед моим окном!
На стоянке, в десяти метрах от подъезда, уютно примостился старый знакомый «Ауди».