В тени Российской истории (часть первая)

Алмазов Борис Александрович

Попытки строительства военных кораблей предпринимались задолго до Петра I. В 1634 году ко двору царя Михаила Фёдоровича прибыло посольство от голштинского герцога Фридриха III с просьбой о разрешении для его подданных проезжать через территорию России в Персию по торговым делам по Волжскому пути. Предложение было принято и решено построить 10 военных судов по европейскому образцу. Для того в россию приехали голландские караблестроители. Однако, строили судно русские плотники. Первый военный корабль "Фредерик", построенный голландцами специалистами в России, названный в честь герцога Фридриха III, к июню 1636 года был спущен на воду. Остальные девять кораблей было решено строить по результатам торговой миссии в Персию. На корабль принята голландско – русская команда в 126 человек. 9 августа 1936 года "Фредерик" вышел

в плавание из Нижнего Новгорода вниз по Волге. Но в Каспийском море он попал в жесточайший шторм. Для спасения команды и товара решено посадить его на мель в районе Дербента, где он впоследствии и был растащен местными жителями. Корабль "Фредерик" достаточно сложно считать первым русским кораблем, поскольку хоть он и построен в России, но ходил под Голландским флагом.

По настоящему, бесспорно, русским кораблём стал "Орёл", построенный в царствование Алексея Михайловича, в 1668 году в селе Дединове на р. Ока. Водоизмещение около 250 т., длина – 24,5м., ширина – 6,5м., осадка – 1,5м., вооружение 22 пищали, экипаж 58 человек (капитан, 22 матроса, 35 стрельцов ). Организация службы и действия членов экипажа в бою определялись 34 "статьями артикульными", явившимися прообразом первого морского устава русского флота. Но и этому кораблю не повезло! Летом 1669 года "Орел", яхта, вооруженный струг, и две сопровождавших их шлюпки, направлявшиеся на Каспий для охраны русских купеческих судов, пришли в Астрахань. Здесь их захватило войско Степана Разина. Восставшие, опасаясь, что царь Алексей Михайлович использует в дальнейшем военный корабль против них, весной 1670 года загнали судно в протоку Кутум, где он простоял в течение многих лет и пришел в ветхость.

Стало быть, рождение русского флота, ведется не со дня спуска на воду первого, по европейской модели построенного, военного корабля, а государственного законодательного акта, принятого в интересах страны и народа его населяющего. Время пришло – потому все и состоялось, потому и влияние Петра I на принятие этого решения было благотворно и результативно. Может ли король, царь, султан не расслышить "гул времен" и желание подданных затормозить? Может попытаться! Может отстать в своём понимании совремнности такое бывает в истории. Но тогда рано или поздно происходят дворцовые перевороты, бунты, революции… Хотя с этим тоже всё очень не просто. И легко спутать спровоцированное народное движение, направленное как раз на то чтобы затормозить развитие страны, с "прогрессивной поступью эпохи".

А можно ли ускорить это движение? Опять таки – попытаться то можно, однако, как правило, это ни к чему хорошему не приводит. Результаты такого искусственного ускорения оказываются совсем не теми, на которие расчитывали. Кстати, примеры легко отыскать, в деяниях Петра Великого. Со школьных лет и даже с имперских времен мы повторяем заученную фразу " Петр Великий – создатель флота", и можно даже добавить: двух флотов – Балтийского и Азовского. Но редко кто из любителей истории задаётся вопросом, а какова судьба этих страшными усилиями все державы и огромными жертвами, в том числе и людскими, флотов? Обнаруженные факты, которые, кстати, ни от кого не скрывались, повергают, мало сказать, в изумление, в шок!

"Вековые дубовые и сосновые леса сводились на юге России сотнями тысяч гектаров. Всего был заложен 51 крупный корабль (в том числе 11 с вооружением от 52 до 70 пушек), из которых всего только 17 были спущены на воду и дошли до Азовского моря (крупнейшие из них – 62-пушечные «Дельфин» и «Вингельгак»). Остальные не были достроены и сгнили на верфях. Вышедшие в море, впрочем, постигла не лучшая участь. В 1711 году Пётр проиграл Турции новую войну и отдал все завоёванные в 1696 году азовские берега и порты. Те корабли, которые не успели сгнить, пришлось сжечь или разобрать на дрова."

Примерно так же складывалась судьба и Балтийского флота. Из 46 кораблей, построенных в 1702-1707 гг., в сражениях не принял участия ни один – все они оказались непригодными не только к бою, но и к плаванию. Из 20 крупных кораблей, спущенных на балтийскую воду в 1708-1713 гг., до конца войны дожил только один, причём лишь три корабля выбыли по боевым причинам; 16 штук просто сгнили. Наконец, с 1714 по 1721 год было построено ещё 30 больших судов русского Балтийского флота (крупнейшие из них – 90-пушечные «Лесное», «Гангут» и «Фридрихштадт»).

Однако уже после смерти преобразователя в 1725 году в море из них выходили только три корабля; прочие были к плаванию непригодны. А как же славная победа при Гангуте, увенченная не только петровскими триумфами, строительством Пантелеймоновской церкви в Питере, мемориальной доской, но даже памятной первой полоской на матросском воротнике. Была победа! Славная! Громоподобная и совершенно неожиданная, для европейских государств, перед которой вдруг из просторов Дикого поля и темных лесов откуда то из за Польши возникло оиргомное мощное новое государство. Но эта славная первая одержанная Россией на море победабыла одержана русскими моряками на галерах и скампвях, числом до ста вымпелов, что повисли на многопушечных шведских кораблях как собаки на медведе! Не о таком флоте мечтал и какой строил Пётр и какой,при всей невероятной затратности, не оправдал его надежд.

"После смерти Петра в феврале 1725-го из всех огромных 70 – 90-пушечных линкоров, во множестве построенных "царем-шхипером", в море из базы несколько раз выходил только один. Остальные сгнили, простояв у причалов без всякой пользы".

Как пишет историк Вячеслав Красиков, «если бы шведскому королю в конце 17 века удалось внедрить в русское правительство на самый высокий пост шпиона-диверсанта, то и сей злодей вряд ли сумел бы сделать больше».3)

Безудержное восхваление и славословие Петра I, которое не затухает, в зависимости от того как лидер государства оправдывает историческими аналогами собственные великие свершения. Но при ближайшем рассмотрении, это оказывается ссылкой на распрастраненный миф, а не исторические факты.

Однако, история не пишется только двумя красками – черной и белой. И столь же яростным "ниспровергателям культа Петра", которые тоже редко пользуются ссылками на исторические факты, можно именно фактами возразить. Например, "за время царстования Петра, население России сократилось на одну пятую…" Указание именно "на одну пятую" придает утверждению некое весомое подобие статистики. Однако, действительное, обращение к статистическим данным, это утверждение опровергает, население – то не уменшилось, а возросло! По подсчётам историка Ярослава Водарского, численность мужчин и детей мужского пола выросла с 1678 по 1719 год с 5,6 до 7,8 миллионов. Таким образом, общая численность населения России за этот период выросла с 11,2 до 15,6 миллионов. По данным I ревизии (1719 год), население России составляло 15,7 миллионов человек.

Как же такое может быть при тех неисчислимых жертвах, которые понесла Россия врезультате войн, гибели на строительстве и т.п? Ответ простой: жертвы, безусловно, были и весьма значительные, но рождаемость их перекрывала. Кроме того, многие живучие мифы о петровской поре критики не выдерживают. Например, стойкий миф "Петербург стоит на костях" – понимай: смертность среди строителей была неимоверной! Но возникает вопрос: а где, не то что массовые, а самые обыкновенные захоронения той поры? Пока что, на территории центральной части города обнаружены старые финские погребения в районе Казанского собора и три солдатские могилы в Петропавловской крепости.

– Они скрыты построенными зданиями!

– Не думаю. На кладбищах, по обыкновению нового времени, тогда не строили. Да и "гигантскую стройку" новой столицы не следует сравнивать, с современными строй площадками или гиганстскими стройками социализма. В начале 18 века весь город помещался в Петропавловской крепости, в незначительной части Петроградской стороны и Васильевского острова. Не нужно, следуя строкам А.С. Пушкина "на берегу пустынных волн", именно так представлять берега Невы на протяжении 72 километров от Ладоги до Финского залива, По свидетельству историков, здесь располагалось до 1000 поселений различного размера от отдельных изб "убогого чухонца", до больших финских и русских деревень, рыбацких слобод, пристаней, шведских усадеб, двух крепостей и даже небольшого города Ниена, имевшего достаточное по тем временам население, которое, кстати, находясь в пограничном русско шведском состоянии, умело использовало своё выгодное географическое положение и ни в русское, ни в шведское подчинение не стремилось. Чему свидетельство: только в Рыбацком – большом русском селе царь получил поддержку, где по этому поводу даже установлен памятник.