В тихом омуте

Миллар Маргарет

– Ради Бога перестань хныкать, слышишь? Ты мешаешь мне думать.

– Бедный старина Гэлловей. Несправедливо. Мы тут чертовски приятно проводим время, а он там сидит на своем паршивом старом...

– Хепберн, можешь ты поднять его наверх и уложить в постель?

Хепберн взял Уинслоу подмышки и поставил на ноги.

– Пошли, Билли, мой малыш. Идем баиньки.

– Не хочу я идти спать. Хочу здесь с вами чертовски приятно проводить время.

– Послушай, мальчик, мы тут вовсе не проводим время чертовски приятно.

– Нет?

– Нет.

Так что шагай. Где ты оставил свой чемодан?

– Не знаю.

– Я отнес его наверх вместе со своим и поставил в комнату рядом с комнатой Гэлловея, – сказал Тьюри.

– Не хочу идти спать. Мне так грустно.

– Оно и видно.

Уинслоу рукавом размазал слезы по щекам:

– Я все думаю о бедном старине Гэлловее и о бедной принцессе Маргарет.

– А при чем тут принцесса Маргарет?

– Она должна была выйти замуж за Тоунзенда, рожать детей и жить счастливо.

– Ты прав.

– Вот я, например, счастлив.

– В этом нет никакого сомнения.

– И я чертовски приятно провожу время с вами, ребята, верно?

– Ну, хватит, Билли. Пошли.

Продолжая проливать слезы, Уинслоу прошаркал по комнате и начал на четвереньках подниматься по лестнице, как обученный пес по трапу. На середине марша он рухнул, и Хепберну пришлось остальную часть пути тащить его волоком.

Тьюри встал, подложил в камин еще одно полено и нетерпеливо пнул его ногой.

– Ну, что же нам теперь делать?

– Не знаю, – мрачно сказал Гарри. – Заставлять людей ждать – это на Рона непохоже.

– Не попал ли он в аварию?

– Рон отличный водитель. К тому же он помешан на безопасности: пристегивает ремень и все такое прочее.

– И отличным водителям случается попадать в аварию. Дело в том, что, случись дорожное происшествие, мы смогли бы узнать о нем, только если бы Эстер дала телеграмму в Уайертон и нам бы ее доставили сюда.

– Эстер была бы слишком огорошена, чтобы вспомнить о нас.

– Ладно, есть другая версия: Гэлловей никуда не уезжал из дома. Например, расстроился у него желудок, ион решил не ехать.

– Это уже намного вероятнее, – радостно ухватился Гарри за эту мысль. – В последний раз, когда мы с ним виделись, он жаловался на желудок. Я дал ему несколько противоязвенных капсул, которые выпускает наша фирма.

– У Гэлловея нет язвы.

– Как знать. Капсулы сработали великолепно.

Тьюри со вздохом отвернулся. Он один из всей компании отказывался от диагнозов Гарри и от его таблеток.

– Ладно, ладно. Язва Гэлловея взбунтовалась, и его отправил и в больницу. Как это звучит?

– Прекрасно! – сияя, воскликнул Гарри.

Когда вернулся Хепберн, они посовещались, и было решено, что Тьюри, как самый башковитый, и Гарри, как самый трезвый, поедут в Уайертон и позвонят Гэлловею домой, чтобы проверить версию насчет язвы.

* * *

Дорога петляла у подножия скал над заливом, и Тьюри пришлось сосредоточить все внимание на управлении машиной, а Гарри на тот случай, если версия насчет язвы ошибочна, посматривал, нет ли у дороги "кадиллака". Но им повстречались две машины других марок.

К тому времени, когда они приехали в Уайертон, почти нигде не светились окна, но в конце концов они обнаружили телефонную будку в холле небольшой гостиницы для туристов, которая совсем недавно открыла сезон. Оба они были одеты как рыболовы, так что хозяин гостиницы поначалу принял их за постояльцев и встретил весьма радушно, но они тут же сказали, что им нужно всего-навсего позвонить по телефону. Хозяин испытал горькое разочарование, а когда они еще попросили разменять пятидолларовую ассигнацию, он и вовсе рассердился, потерял к ним всякий интерес и, пылая негодованием, уселся за конторку, как только Тьюри вошел в телефонную будку. Прошло минут десять, а то и больше, пока его соединили с домом Гэлловея в Торонто, причем связь была плохая, разговор то и дело прерывался какими-то звуками, напоминающими атмосферные помехи в радиоприемнике.

– Эстер?

– Рон?

– Нет, не Рон. Это вы, Эстер?

– Так кто же?

– Ральф. Ральф Тьюри. Так это вы, Эстер?

– Да, – довольно холодно ответила Эстер, ибо звонок пробудил ее от крепкого сна, да и в более благоприятной обстановке ей было наплевать на Тьюри, его жену и детей.

– Вам не кажется, что час довольно поздний?

– Я плохо вас слышу. Не могли бы вы говорить чуточку погромче?

– Я и так ору во всю глотку.

– Послушайте, Эстер, – да что это за треск? Девушка, девушка, сделайте что-нибудь, говорить невозможно. – Эстер? Вы слушаете? Так уделите мне минутку внимания. У Рона все в порядке?

– Да, конечно.

– А не было у него желудочных колик или еще чего-нибудь?

– Вы случайно не пьяны? – Это был любимый вопрос Эстер – в результате многолетней практики она научилась со злорадным удовлетворением распознавать состояние собеседника по телефону, причем в слове "пьяны" растягивала первый слог – "пья-а-а-ны".

– Нет, я не пьян, – прокричал Тьюри. – Да и с чего бы?

– Я уверена, повод у вас всегда найдется. Так что там с Роном?

– Дело вот в чем. Гарри здесь, в охотничьем домике, вместе с остальными.

– Ну и что?

– А Рон не приехал. Гарри воспользовался своей машиной. У него был срочный вызов в Мимико, и он попросил Телму передать Рону, чтобы тот его не ждал и ехал сюда, а сам он приедет как только освободится. Так вот, Гарри здесь, а Рона все нет. Ребята начали беспокоиться, и мы решили позвонить вам.

Эстер хронически страдала ревностью и сразу представила себе Гэлловея не мертвым в разбитой машине, а живехоньким в постели с Телмой. И она сказала:

– Может, Рон задержался?