В трущобах Индии
Шрифт:
Сэр Джон Лауренс посылал к капитану Максуэллу и к Кишнае курьера за курьером, приказывая пустить все возможное в ход, чтобы привести в исполнение такую прекрасную и истинно английскую идею.
Таково было на другой день после взятия Дели положение обеих партий Индии, побежденных и победителей, положение, описание которого служит, так сказать, необходимым прологом к изложению последующих любопытных событий.
25 октября 1859 г. солнце начинало уже спускаться к поверхности Индийского океана, освещая последними пурпуровыми и золотистыми лучами верхушки
Почти на самой вершине этих громад по обширному озеру, окруженному первобытными девственными лесами, быстро неслась по направлению к правому берегу небольшая шлюпка особенного устройства, планшир которой всего только на несколько сантиметров подымался над водой. На палубе никого не было, и не будь в задней части ее заметно легкого сотрясения, указывающего на присутствие винта, трудно было бы составить себе понятие о таинственной силе, которая управляла этим судном; как бы внимательно мы ни всматривались в этот феномен, мы не могли бы решить этой сложной проблемы, если бы разговор двух человек, только что вышедших на палубу, не разрешил наших сомнений.
Один из них, с лицом, обросшим, как у шимпанзе, — одни только глаза и нос выглядывали из-за черных лохматых волос, — похожий по своему типу и несколько грубым манерам на наших матросов с берегов Прованса, крикнул, вылезая из люка и присоединяясь к своему товарищу, вышедшему раньше него:
— Клянусь бородою Барбассонов, я начинаю думать, Сердар, что вы тонкую штуку придумали, перетащив «Эдуарда-Мари» в эту чертовскую трущобу.
— Как видите, Барбассон, — сказал, улыбаясь, тот, которого назвали Сердаром, — во всем надо ждать всегда конца.
— Мы, клянусь Богом, прекрасно делаем наши двадцать два узла с этой механикой, как вы ее там называете! Никак не могу удержать в памяти этого дрянного названия.
— Электромотор, мой милый Барбассон!
— В открытом море при сильном ветре не очень-то она расходится, ну а здесь, на этой утиной луже, она окажет нам большие услуги.
Вам, я думаю, нет надобности представлять, вы и без того узнали знаменитого адмирала флотов Маскатского имама, Шейка-Тоффеля, как гласит его мусульманское имя.
— Очень важные услуги, верно, — продолжал Сердар, — благодаря своей быстроте и запасу ящиков с картечью в трюме мы можем несколько месяцев пренебрегать силами, которые вице-король вздумал бы выслать против нас, если только шпионы его сумеют открыть наше убежище.
— Не считая того, Сердар, что я буду водить их до дня Страшного Суда по всему озеру, прежде чем они найдут вход в подземелья Нухурмура.
— И если это им удастся, а мы решили, что не отдадимся живыми в руки англичан, то обещаю вам, что ни один из наших противников не принесет вице-королю известие о нашем последнем
— Как и об его исполнении… Мы даем им проникнуть в подземелье, подносим огонь к пороху, и прости-прощай вся компания… Мы прыгаем на три тысячи футов вверх над поверхностью моря… Вот род смерти, которого не предвидел Барбассон-отец, а это был человек, который предвидел далеко вперед. Я помню, что с самого нежного детства моего он всегда предсказывал, что я умру на веревке или буду расстрелян… бедный человек, он был бы доволен, увидя, что предсказание его должно исполниться… если англичане схватят меня…
— Только неосторожность или измена могут выдать нас, а так как между нами нет изменников…
Сердар произнес последние слова и вдруг остановился: едва заметная дрожь пробежала по его телу и глаза его пристально устремились в чащу леса, как бы желая проникнуть в самую глубину ее. Лес в этом месте так близко подходил к озеру, что ветки банианов и тамариндов тянулись сводом над поверхностью воды.
— Что случилось? — спросил Барбассон, удивленный видом своего спутника.
— Спуститесь в каюту и остановите шлюпку! — отвечал шепотом последний.
Моряк выпустил руль, который он держал рукой, выйдя на палубу, и поспешил вниз исполнить приказание Сердара. Последний тем временем, пользуясь быстротой судна, поставил его параллельно берегу, но слегка наискось, чтобы удобнее было пристать, а затем, в ту минуту, когда шлюпка собиралась остановиться, направил ее таким образом, чтобы она стояла левым бортом к берегу.
Последние содрогания легкого судна не прекратились еще, когда Сердар с карабином в руке прыгнул на берег, говоря Барбассону:
— Ждите меня и будьте готовы ехать по первому моему сигналу.
И, согнувшись вдвое, чтобы не зацепить за низкие ветки, он скользнул в лес.
II
Моряк не успел еще опомниться от удивления, как послышался на недалеком расстоянии выстрел, а вслед за ним крик боли и испуга.
— Стань на место… ко мне! — послышался в ту же минуту голос Сердара.
Барбассон исполнил приказ и в несколько прыжков очутился подле Сердара.
Там, барахтаясь и испуская жалобные стоны, лежало на лесном мхе тощее и безобразное существо с руками и ногами невероятной худобы, почти без мяса, нервы и мускулы на которых были натянуты, как сухожилия. Цвет кожи его был черен, как сажа, а пальцы на ногах, худые и длинные, были такие же неподвижные, как и на руках, и загибались внутрь, как у обезьян. С первого взгляда его можно было принять за одну из них, не будь у него довольно большой курчавой головы и не отсутствуй шерсть на всем его теле. Из раны в правом боку сочилась яркая и пенистая кровь; это заставило Сердара думать, что пуля попала в легкое.