В ту же реку

Дронт Николай

30-31.07.72

В воскресенье решил опять сходить на охоту. Благо субботу начальство работой засчитало, весь понедельник гуляю. Собрал рюкзак. Две банки гречневой каши с тушёнкой. Вкуснейшая вещь! Две банки просто тушёнки. Пакет пшённой крупы, чай, сахар, соль, сухари, спички. Маленький туристический топорик, котелок и фляга. Нож на пояс. Патроны в подсумок. Белку на плечо и пошёл по отливу. Не поехал на мотоцикле, именно пошёл. Один. Может романтик я, понимаешь.

Вторая будка. Остановился, отдохнул. Я никуда не спешу. Третья будка.

В следующий раз надо пораньше выходить, еле успел до прилива. По пути чуток дров на берегу поднял. Печку разжёг. Еда - банка каши и сладкий чай с сухарём. Походил, осмотрелся вокруг. Лепота! Есть кулички! Есть! Болотце рядом, а там ягод! И они на них пасутся. Дровишек ещё нашёл. В запас оно никогда не помешает. На печке водичка на кашу в армейском котелке закипает. Внутри него я ещё большую алюминиевую кружку приспособился носить. Ну как я? Отчим посоветовал, а я послушался опытного геолога. В кружке вода на чай греется. На свежем воздухе аппетит разыгрался.

Как каша почти дошла до кондиции, с полочки банку тушняка взял, свою поставил. Запах! Это тебе не через тридцать лет тушёнка из мослов и жил с ароматизаторами, ни языку, ни желудку радости нет. Многие не любят пшёнку, а мне только дай. Лежит такая бледно-жёлтая горочка на дне котелка. Сама истекает соком от тушёнки, а в ней мясо прячется, как партизан в кустах. Но шалишь! Духан идёт такой, что меня не обманешь. Я эту кашу хитрую ложкой, ложкой. От меня не уйдёшь! Чифирь не завариваю. Не любитель, да и для сердца вредно. Купца за крепость уважаю, его и сотворил. А к чаю сухарик в крышечке котелка лежит. Самый обыкновенный белый, а ещё там ранее собранная голубика. Крупная, ароматная, сладкая. Моя самая любимая ягода. Сухарик двумя пальцами возьмёшь, как лопаткой черпанёшь ягодок и в рот. Сухарик скрипит под зубами, крошится. Ягодки лопаются и на язык соком брызгают. Вкус описать невозможно. Прожевал, глоток чая. Крепкого, сладкого, цвета тёмного янтаря. О диете мы в старости думать будем. Много ли человеку надо? Глазами ещё столько же съел бы, но желудок не принимает. Отдохни, говорит.

Шум. Двигатель. Моторка. В ней двое. Не наши. Из райцентра, наверное.

– Здорово, пацан!

– И вам здрасьте!

– Кулики здесь есть?

– Есть. Как не быть.

– Не! Болото маленькое. Нам советовали километра два дальше проехать.

– Дело хозяйское. Удачной охоты!

Отошли и за следующим распадком пристали. Я ягоду собираю, они палят. Азартные! И патронов не жалеют. Сразу видно, приезжие. Возвращаюсь. Котелок с голубикой на огонь ставлю. Пусть томится. Люблю я томлёную ягодку. Слышу топают. Те двое.

– Пацан! До посёлка далеко?

– Говорят, отсюда восемь километров. Садитесь, передохните. Чаю хотите?

– Не! Некогда! Мы за помощью. Лодку унесло.

– Вы её не привязали?

– Привязали. Сорвалась.

Ну может так привязали, но скорее забыли. Если лодку правильно вытянешь на берег, куда она денется. А коли в море унесёт, за ней никто не пойдёт, самоубийц мало. Но рано или поздно на берег выкинет. Знать бы где, у нас или в Японии. Побежали охотнички дальше. Запалятся пока дойдут. Торопиться не спеша надо. Патронташи у обоих пустые, а куличков полдюжины на двоих. Точно приезжие. Ладно, спать пора.

На завтрак гречка с тушёнкой прямо из банки, да чай с ягодой и сухарём. Прошёлся чуток самотопом в сторону вчерашних охотничков. Десятка три куличков взял, однако. А на бережку лодка стоит. Правильно на берег вытянутая. Вбитый штырь, привязана. Прилив-отлив простояла, как влитая. Выпимши видать были, судя по бутылкам в лодке, вот и пропустили. Мог бы перегнать её, но не знаю кому. Да и чужого брать не принято. Вернулся, доел вчерашние остатки каши. Неиспользованную банку тушёнки на полку положил и обратно в посёлок потопал. Километра два прошёл. Шум. Моторка. Помахал. Приблизились. Двое. Один вчерашний, другой злой на него. Вот

по нему сразу видать - настоящий охотник.

– Лодку ищете? Она на берегу стоит, у распадка. Вы, наверное, вчера ближе ко мне вышли. Нормально зачалена. Я на всякий случай ещё лагу забил.

– Спасибо, пацан. Эти... охотнички... у меня одолжили. Век их не видеть.

Ну ещё добавлено несколько оборотов для связности речи и цельности понимания характера персонажей.

В посёлке мама ягодников подхватила, сразу ощипывать стала. Отчим заехал. Гости пришли, отчим на побывке, как не собраться. Опять же кулички. Женская часть компании мигом ощипала тушки. Мукой пух сняли, натёрли солью с перцем, растопили сало и пожарили на сильном огне.

Однако казну оттуда надо за раз вывозить. Следы раскопа легко не скроешь. И людей много ходит. А как везти? На мотоцикле? За отлив доеду. Или лодку одолжить?

Да, ещё слух по посёлку прошёл, что я японского диверсанта застрелил, когда был на охоте.

4.08.72

Целыми днями работаю, как проклятый. Самуил Яковлевич натаскивает меня на моих же снимках. Я делаю всё сам от разведения химии и проявления, до печати и глянцевания. Причём под жёстким приглядом руководителя. Фото людям нравились, пара пейзажей даже попали в районную газету. Денег заплатили смех один, зато выдали удостоверение внештатного корреспондента. Выпросил и второе на имя Милютова Кайнына Выквановича, типа мой псевдоним. Под ним и печатали работы. Даже заметку тиснули. Написали про то, как коряк делает снимки родного края. Для газеты козырная тема, националы самые желанные авторы. Кто надо знает, а остальным показывают работу с национальными кадрами. Я по десятку номеров со своими фотками подкупил, благо цена газеты всего 2 копейки. В Туапсе соседям экземплярчик послал. Вроде похвастаться, но в основном для поддержания легенды.

В больницу почти каждый день таскал передачи. Там меня традиционно угощали чифирём. Традиционно же пил первый круг, а затем сидел ещё с полчаса, пока народ степенно обсуждал новости. Когда дядю Витю выписали, велели неделю сидеть дома, не выходя на улицу. Он не послушался, сразу пришёл на работу. Оно понятно - что ему одному в четырёх стенах на сухомятке сидеть? На работе и покормят, и от скуки страдать не дадут. Опять же лишнюю копейку можно заработать. Старик везде и всюду ходит в подаренном свитере. Про передачи слова не сказал, но зашёл в студию и выложил на стол нож. Это не моя показушная старая финка, это отличная вещь. Клинок, похоже, сделан из плоского напильника. Рукоять наборная из оргстекла. Прозрачная с белыми, красными и зелёными вставками. Судя по всему, орнамент что-то значит, но не знаю что. Гарды нет, однако рукоять удобно лежит в ладони при хвате. Лезвие не слишком длинное, без дола, однако центровка, закалка, острота на высоте. Вспомнил слова Высоцкого про воровские ножи:

Они воткнутся в лёгкие,

От никотина чёрные,

По рукоятки лёгкие, трёхцветные, наборные.

– Это да, такое бывает, - согласился владелец.
– Как тебе ножик?

– Фирма, - выдал я суждение.
– Большого мастера работа.

Человек напыжился, видать сам и делал.

– Гривенник дай. Дарю на память. Не за дачки, а за то, что ты правильный пацан.
– Появляются ножны искусно вырезанные из истёртой морем деревяшки, на них надпись: "Лёхе Писарю от Вити Калины". От такого не отказываются.
– Всё едино на работе ерундой занимаешься, может я тебя чему полезному научу. Ко мне пойдём, покажу что.