В тупике бесконечности
Шрифт:
– Капучино, – тут же выбрала Татья. Странные люди запоминаются, а не хотелось, чтобы официантка ее запомнила. На всякий случай она наклонила голову так, чтобы волосы закрыли часть лица.
Кивнув, Ольга прошла за стойку, спросила:
– Кофе здесь или с собой?
– Здесь.
– Присаживайтесь.
Косясь на голограмму, Татья села за столик ближе к выходу. Начался какой-то сериал. Официантка повернулась к кофемашине, не обращая больше внимания ни на посетительницу, ни на голограмму. Татья сжала виски руками: что происходит? Почему самый честный полицейский Егор Бестужев вдруг объявлен опасным преступником? А сама она?! Что теперь делать?
А время идет... Может, Егор уже истек кровью... Или стрелявшие вернулись и нашли его.
Чувствуя, как накатывает паника, Татья глубоко вдохнула, досчитала до десяти.
«Должен быть выход, – мысленно сказала она себе. – И я его найду».
Подошла официантка, поставила на стол чашку кофе, считала с чипа на руке Татьи плату и ушла на кухню. Вот и хорошо, пусть подольше не возвращается. На молочной пенке было нарисовано сердечко. Татья сделала глоток, и сердечко вытянулось, меняя форму. Невзначай вспомнился знакомый по имени Карел, который умел рисовать на кофейной пенке затейливые узоры. В тот же миг Татья поняла, кто ей нужен: кроме умения рисовать, Карел был знаком с людьми, которые могли помочь. Он был игроком высшей лиги твинса. Тем, кто перешел черту, разделяющую реальность и виртуал; кого лузеры называли твинстанутым, а знающие – шаманом. Было время, когда Карел и ее хотел поднять на этот уровень, но Татья испугалась и прекратила с ним всякие отношения.
Оставалось надеяться, что Карел сейчас в зоне доступа и... не изменил код. Она быстро допила кофе и громко крикнула:
– Ольга, простите?
Из кухни появилась официантка, вопросительно вскинула брови.
– Можно воспользоваться вашим коммуникатором? – спросила Татья. – У меня сломалась машина, хочу попросить приятеля...
– Пожалуйста, – равнодушно оборвала девушка и кивнула на лежащий на стойке коммуникатор.
– Спасибо!
Татья метнулась к стойке, схватила коммуникатор. После разрыва с Карелом, она приложила немало усилий, чтобы забыть его код. С ее-то модификацией это было непросто – и забыть до конца все-таки не удалось.
Порой Татья думала, что сказал бы Крюк, узнав, что она тоже «обработанная» – так он называл подвергшихся модификациям. Она сделала свою до знакомства с Игорем и определить ее было тяжело: Татья всего лишь легко и надолго запоминала комбинации чисел. В сравнении с теми, кто перекраивал себя с ног до головы и наоборот, такая модификация была сущей ерундой, но, тем не менее, помогла Татье достигнуть высокого уровня в твинсе, где весьма полезно запоминать комбинации ячеек. В то же время, и дисквалифицировать за «тяжелый допинг», как называли среди игроков сильные модификации, Татью не могли. В общем, полезное оказалось качество. Имело только один минус – не позволяло забыть даже то, что очень хочется. Но, как выяснилось, иногда минус может стать плюсом.
Набрав код, Татья почувствовала легкое волнение: с их последнего разговора прошло два года, и бог знает, как поменяло Карела время. В памяти он остался мощным, темнокожим, с курчавыми черными волосами. При их первой встрече, когда Карел подошел к столику, за которым она сидела, потягивая через соломинку мохито, Татье показалось, будто на нее надвинулся черный шкаф. Какое-то время ей нравилось ощущать себя маленькой и слабой, спрятанной от всех невзгод за его мощной спиной, и так было до тех пор, пока она не воспротивилась входить в высшую лигу игроков твинса. Оказалось, своего мнения у нее быть не должно, все уже решено Карелом на годы вперед, и возражения не принимаются всерьез. Тогда Татья поняла, что не хочет быть его милой девочкой и сделала все возможное, чтобы стать своей собственной. Сейчас, вспоминая их бурное расставание, Татья думала, что Карел может не захотеть с ней даже разговаривать, не то что помогать. Подтверждением тому был вызов без ответа...
– Что, непруха? – спросила Ольга.
– Похоже на то, – пробормотала Татья, повернулась и замерла: но голограмме снова показывали ее портрет.
«Тех, кто что-либо знает о местоположении преступников...» – голос диктора поплыл вместе с барной стойкой и столами. Татья покачнулась и вцепилась в холодную столешницу, чтобы не упасть. Ольга внимательно смотрела на голограмму. Взгляд Татьи упал на лежащий на стойке нож для пиццы. Словно во сне она сжала рукоять, медленно, стараясь не привлекать внимание официантки, стащила нож со стола и спрятала за спиной. Она не представляла, что будет делать дальше, но точно знала, что не позволит официантке вызвать полицию.
Ольга обернулась, их взгляды встретились. Татья ощущала шершавую поверхность рукоятки ножа, по спине стекла струйка пота. Официантка скривила накрашенные розовой помадой губы, сказала:
– Всякую дребедень с утра крутят. Нет бы музон хороший.
И выключила tv-консоль.
Чувствуя, как сильно дрожат колени, Татья шумно сглотнула. На слова благодарности не осталось сил. Также пряча руку за спиной, она осторожно положила нож на столешницу.
– Татья! Вот уж от кого не ожидал вызова, – раздался из коммуникатора бас Карела.
Девушки одновременно взглянули на коммуникатор. Карел заматерел и, сильнее чем прежде, напоминал черную гору.
Подумав, что у Егора счет идет на минуты, Татья решила отбросить приветствия.
– Карел, мне очень нужна твоя помощь! – она постаралась глазами высказать все, что не могла словами. Он понял, сухо спросил:
– Где ты?
***
– Ну, рассказывай, как дошла до такой жизни, опасная преступница, – с насмешкой сказал Карел, выруливая на главную дорогу. Только глаза остались серьезными, не улыбчивыми.
За несколько минут до этого они погрузили Егора в «газель» и теперь неслись сквозь завесу дождя по ночному городу. Бестужев без сознания лежал на полу. Еще под мостом, осмотрев его в свете фонарика, твинсер сказал, что тот серьезно ранен. Вроде бы задета селезенка, большая потеря крови. Карел холодно заключил, что Бестужев давно должен быть трупом, и продержался только благодаря модификациям из полицейского набора. Кровотечение им удалось остановить, но больше твинсер ничем помочь не мог.
– Нужно показать Молчуну, – сказал он.
– Кто это? – спросила Татья, покосившись на Егора.
– Шаман первого круга.
– Где он живет?
Карел не ответил, и вопрос повис в воздухе. Сейчас, глядя в окно, по которому хлестал дождь, Татья несколько раз пыталась спросить снова, но все время что-то мешало. То Егор попросил воды, и она бросилась к нему; теперь Карел со своим «как дошла до такой жизни»? Она вкратце рассказала обо всем, что произошло с тех пор, как пришла к старьевщику. Умолчала только про полученную от Карла Вениаминовича табличку. Сама не знала, почему не стала рассказывать. Просто слова в горле застряли, и все.