В твоих объятиях

Гринвуд Лей Б.

Тринити вроде бы узнал мужчину, который постоянно крутился около Куини, когда та была певичкой в дансинге, но полной уверенности в этом не было. Время слишком его изменило. Он открыл глаза и уставился на Тринити.

– Кто ты? – спросил Тринити. – Почему ты пытаешься убить Викторию? Кто тебя послал?

Мужчина ничего не ответил, лишь продолжал сверлить Тринити ненавидящим взглядом.

– Тебе нужен врач. Скажи, кто заплатил тебе за убийство Виктории, и я отвезу тебя в Бандеру.

Мужчина лежал неподвижно и молчал.

Подскакал Керби. Он спрыгнул с мерина и склонился над упавшим.

– Это Джермен Лаймен.

– Значит, это Куини послала тебя убить Викторию.

– Он ничего не скажет, – промолвил Керби. – Он скорее умрет, чем скажет хоть слово, способное повредить матери.

Тринити показалось, что ненависть в глазах Джермена стала еще яростнее, когда тот перевел взгляд на Керби. Он явно считал мальчишку предателем.

Внезапно Тринити утратил всякий интерес к Джермену Лаймену, К ним подъезжали Виктория и Бен. Они оба были сильно расцарапаны.

Виктория свалилась с седла прямо к нему в объятия. Она вся была в крови. Одежда на ней висела лохмотьями. Видно было, что лошади ее тоже крепко досталось.

Хуже всех выглядел Бен.

– Другого выхода не было, – произнес он, когда Тринити бросил на него угрожающий взгляд.

– Бен заставил меня ехать за ним, – пробормотала Виктория. – Иначе от меня бы ничего не осталось.

В тот же миг Тринити услышал шорох позади себя и, обернувшись, увидел, что Джермен Лаймен приподнялся на локте и направил ружье прямо в грудь Виктории.

Звук выстрела оглушил Тринити. Он с ужасом ожидал, что Виктория сейчас упадет, но вместо этого наземь свалился Лаймен.

Он был мертв.

Ружье Керби выпало из его враз ослабевшей руки, и он с ужасом уставился на труп.

– Он собирался убить Викторию. Он направил ружье прямо на нее.

Тринити почувствовал бешеное желание отправиться на ранчо Блейзеров и пристрелить Куини на месте. Ему надо было срочно доставить Викторию к доктору. Он не думал, что ее раны серьезны, но точно узнает это только в гостинице. Она была ему важнее, чем Куини. И всегда будет.

К тому же если он сейчас поедет на ранчо Блейзеров, Керби последует за ним. И как бы зол он ни был, как бы она этого ни заслуживала, но не мог он застрелить Куини на глазах у ее сына.

Но однажды он найдет Куини и застрелит ее.

У него не было другого выхода.

– О-о-о! – стонала в голос Виктория. Тринити вытащил последний шип из ее плеча. – Совсем не надо было тащить его в сторону.

– Поделом было бы тебе, если б я вообще его не вытаскивал, – сказал Тринити, выбрасывая шип и протирая ранку спиртом. – Тебе не пришлось бы скакать через терновник, если бы ты оставалась здесь, как я тебе велел.

– Я уже призналась, что виновата. Я бессчетное число раз говорила, что сожалею, извинялась до тошноты. Я не могу Бену в глаза смотреть. Это достаточное наказание и

нечего тебе повторять упреки снова и снова.

Бена и лошадей передали под опеку Уорда и доктора Раундтри. Удовольствие позаботиться о Виктории Тринити оставил за собой.

– Он вовсе не должен тобой заниматься, – запротестовал Грант Дэвидж. Когда Виктория вернулась в гостиницу, они с Рыжим уже ее ждали. Обрадовавшись тому, что племянница его жива, Грант вскоре возмутился, узнав, что Виктория и Тринити фактически делят одну комнату. При виде ее, окровавленной и израненной, он пришел в ярость. И его чувство приличия было еще больше возмущено тем, что не врач, а Тринити занялся ее лечением.

– Почему ты не позволила заняться этим доктору Раундтри? – в третий раз потребовал он у нее ответа.

– Я выхожу замуж за Тринити, – терпеливо повторила Виктория. – И предпочитаю, чтобы он видел меня полуголой, а не какой-то доктор.

– Но жениху неприлично смотреть на тебя в таком виде.

– Тогда сделай это сам.

Но от этой чести Грант категорически отказался.

– Я вообще не уверен, что одобряю твою помолвку. Я едва мог поверить Рыжему, когда он рассказал мне об этом.

– Он должен был предоставить это мне.

– Он был слишком потрясен, чтобы рассуждать здраво.

– Тогда ему следовало оставаться в «Горной долине», где бы ты с ним нянчился, – отрезала Виктория. Тринити как раз лил спирт на ее раны, и боль была нестерпимой.

– Не понимаю, Виктория, почему ты так поступаешь. Ты ведешь себя так, словно просто хочешь меня шокировать.

– По сравнению с тем, что произошло со мной за последние несколько недель, это пустяки. А теперь перестань жужжать, как сердитая оса, и расскажи мне про Бака.

– Рана Бака заживает, но он покидает «Горную долину». Едет в Калифорнию. Он сказал, что остаться не может: все напоминает ему о тебе.

Виктории хотелось выругаться. Как это похоже на Бака – постараться заставить ее почувствовать себя виноватой!

– Тебе нужно срочно повидаться с этим твоим адвокатом. Неизвестно, что он затеял, и его следует остановить. И потом, этот человек от Пинкертона. Тринити меня всю забинтует к твоему возвращению, и я буду выглядеть вполне пристойно, – сказала она, когда дядя заколебался. – Потом он уйдет, и мы сможем поговорить.

– Тебе не обязательно это делать.

– Вы заслужили возможность дать племяннице свой совет, – промолвил Тринити. – Я больше всего на свете хочу жениться на ней, но понимаю ваши опасения. Я впутал ее во многие неприятности.

– Но кажется, и выпутал из них, – признал Грант.

– У меня не было особого выбора. – Тринити усмехнулся в той шутливой манере, которая так нравилась Виктории. – Ведь Рыжий все время дышал мне в затылок.

Глава 27