В учениках у реальности
Шрифт:
Тут-то и начинается другая история. Я обрисую её очень грубо, как понял и увидел. Основы, объяснили мне, остались с того времени. Вот одна идея столетней давности. Фермеру нужно новое знание, а чтобы его иметь, надо исследовать; а чтобы появились люди, которые это умеют, им тоже нужно образование. Сто лет назад они и придумали этот треугольник, внутри которого фермер, а в вершинах – «исследование», «образование» и «консультации». На это, пояснили мне, уходит половина бюджета министерства сельского хозяйства. И совет по инновациям, который есть в каждой сельскохозяйственной школе, – тоже идея столетней давности.
Я
Мне показали диаграмму. Лет за сорок до начала XX века они проводили всеобщее начальное обучение плюс зимнее – фермерские кооперативы открыли зимние курсы для взрослых. Приблизительно с 1910 г. начали обучать учителей сельскохозяйственных школ. В год нашего «великого перелома», 1929-й, ввели в сельской местности восьмиклассное обучение, включая два года в профессиональных школах. К школам для взрослых прибавились классы для детей.
После Второй Мировой общее образование подняли до шестнадцати лет, и на этой основе начал разматываться клубок профессионального – младшие сельскохозяйственные, средние, высшие. Двадцать фермерских журналов, шестьдесят типов разных курсов. Исследовательские центры, информация, консультации…
«Ну, поехали?» – говорит по-русски инспектор департамента Паул Энгелькамп. На самом деле он по-русски не говорит, запомнил несколько фраз и время от времени нас пугает. Сидим в машине, размышляем с коллегой о российских реалиях, и вдруг молчащий за рулём Паул заявляет: «Я всё понимаю, что вы говорите». Мы вздрагиваем. Но это шутка, ничего он не понимает.
Правда, и мы мало что понимаем в этом голландском мире. Он круглый, как сыр. Плоский – без возвышенностей. В нём всё искусственное. Скоростные автотрассы отгорожены от селений, ветряных мельниц антишумовыми стенами. «Вторая природа», цивилизация сидит как бы внутри первой. Тоннели, прорытые под каналами, системы насосов, дамб сделали людей независимыми от стихии. Вся их жизнь держится на цивилизации, на технологиях, очень высоких, качественных, надёжных. Мы проезжаем застеклённые километры теплиц, там внутри – тоже цивилизация, регулирование дня и ночи. А рядом, показывают нам, – центр контроля качества, институт улучшения растений, институты механизации, организации фермы… Всё на земле, всё рядом. Для нас это странно.
Мы заезжаем в разные организации, связанные с фермерами. Через месяц в образовательной редакции нашего Центрального телевидения у меня попросят кассету – показать фильм о фермерстве и, к моему ужасу, вырежут всё, кроме свиней, коров. В общем-то это понятно: ищем похожее. В Голландии, однако, мы видели его меньше всего. Мы заезжаем в офисы, информационные центры, в банк, на биржу, на аукцион, в фермерскую ассоциацию, где терпеливо дожидаются приёма высшие государственные чиновники… Нам показывают всё это, рассчитывая, что мы поймём: фермерство – это громадная, с мощнейшим пучком связей индустрия. Престиж фермера в обществе – диагноз его развития.
«Быть в Голландии фермером очень престижно, – поясняет инспектор Паул, – а в Исландии, например, нет». – «А уровень сельского хозяйства там низкий?» – «Низкий», – кивает Паул и рассказывает байку: «В Исландии в семье фермеров самый умный сын идёт в университет, а самый глупый остаётся на ферме. А в Голландии самый умный остаётся на ферме». – «А глупый…» – продолжаю я. «Нет, второй, – поправляет меня Паул, – идёт в университет». После этого он ещё будет уверять меня, что голландцам неведомо чувство патриотизма.
В младшую сельскохозяйственную школу мы не заезжали. Поэтому знаю только на словах, что обучение сельскому хозяйству начинается тут с двенадцати лет. Два года общеаграрная ориентация, потом что-нибудь выбираешь. Не понравилось – пробуешь другое или возвращаешься в основную школу и там ищешь.
Подобную сельскохозяйственную школу видел в Норвегии, там учились немного постарше. Находилась она в горах среди неописуемой красоты. В здании, выстроенном в начале века, пахло деревом. В вестибюле сельскохозяйственной школы висели оленья голова, офорты и картины самых известных в Норвегии художников. В парке росло пятьсот разных видов деревьев. Были теплица, ферма, лаборатории – почвоведения и микробиологии. Я смотрел на почки в пробирке и вспоминал биоцентр «Пущино» – славу отечественной науки на уровне норвежского ПТУ. Да, ещё было лесоводство. Мы поднимались в горы и смотрели, как расчищали лесоповал ученики в ярких, лёгких таких сапожках. Очень тяжело. Очень дорого. Сельскохозяйственное образование всюду в мире самое дорогое. Маленькие школы, на одного преподавателя – три студента. Земля, техника – дорого. Дорого и довольно медленно, постепенно. А хотите быстро…
Приехали в колледж, среднюю сельскохозяйственную школу в Домкирене. В учебном плане – маркетинг, менеджмент, бизнес, социальная психология… А это для чего? Нам объясняют так: фермер – это бизнесмен. Надои на двадцать процентов зависят от коровы, на восемьдесят – от менеджмента. Ещё. Фермер должен уметь общаться, знать, как давать интервью и продавать лучше, понимать, почему один быстро адаптируется к новой ситуации, а другой нет… А действительно, подумал я, почему? Что ему не хватает?
Школа в основном теоретическая, практику проходят на фермах. Посмотрели кино. Фермер, преподаватель и студент анализируют ситуацию. Какая же она, оказывается, сложная! Как мы её запутали! Не разберёшься без консультантов. Только где они, консультанты? У них консультанты приходят сами. Я не поленился и записал, в чём они фермера консультируют. Бухгалтерия, коммерция, биржа, индустрия, профсоюзы, банки, сорок видов и направлений сельского хозяйства, машины, компьютеры, внутренняя и международная политика, биология, экология, интеркультурные коммуникации…
Ну, кажется, ясно? И этот процесс, начатый сто лет назад, лавинообразно растёт – ежегодно всё новые и новые виды консультаций. В информационных центрах собираются данные о фермерах всей Европы. Учебники в мягкой обложке, каждые два года новые.
Появляется что-нибудь новое, и тут же учёные: чем это фермер занимается? И тут же образуется группа, и новый учебный курс.
Маленькие подвижные группы, колоссальное число разных курсов. Голландцы считают, что в нынешней ситуации такая форма самая удобная. Это не надо понимать так, что мы можем проскочить элементарную стабильную сельскохозяйственную школу. Ничего не делая, мы время от времени озираемся на Запад, на Восток и удовлетворённо замечаем: «О, а у них этого уже нету. А у них теперь вот что».