В закрытом гарнизоне. Книга 2
Шрифт:
Каково же было мое удивление, когда следующей ночью, сменившись с вахты и поднявшись в рубку выкурить сигарету, я увидел этого «спеца» в форме капитана 1 ранга, мирно беседующим на мостике с несколькими офицерами. Он скользнул по мне взглядом, но, по-видимому, не узнал. Тем не менее, судьбу испытывать я не стал и быстро ретировался из рубки.
Как правило, ходившие с нами в море специалисты, были воспитанными и доброжелательными людьми. Однако и среди них встречались и «блатные», которых приходилось ставить на место, причем порой довольно необычными способами. Один такой случай помню и сейчас.
В тот выход на борту было значительно меньше прикомандированных, чем обычно.
По слухам он был родственником какого-то влиятельного сановника и не скрывал этого. Отношения с офицерами корабля у штабника сразу же не сложились, что породило неприязнь к нему и у остальной команды. Не знаю, кто был инициатором, но рьяного москвича решили проучить. Причем по – флотски, с юмором.
Дело в том, что, судя по поведению, капитан 3 ранга в основном обретался на берегу и мало знал об особенностях службы на подводных лодках.
Одной из них было умение пользоваться лодочным гальюном. В отличие от своих береговых собратьев, он был не просто туалетом, а довольно сложным техническим устройством, которое в совершенстве должен был знать самый зеленый матрос. Как оказалось, штабник его не знал, за что и поплатился.
За несколько минут до посещения им хитрого устройства, трюмные умельцы «по тихому» наддули баллон командирского гальюна сжатым воздухом и затрубили стрелки контрольных манометров. Ничего не подозревающий капитан 3 ранга вошел в него, справил нужду и легкомысленно нажал на педаль смыва…
Из гальюна мы его извлекли контуженным, мокрым и дурно пахнущим. А, как известно, любые запахи на лодке распространяются мгновенно. И пока благоухающий начальник икая и пуская сопли чапал до находящейся в кормовых отсеках душевой, его сопровождали веселые взгляды и реплики, многочисленных, сочувствующих наблюдателей. Но на этом его мучения не закончились. Душевая оказалась запертой на замок, а ключ от него, куда-то испарился. Пришлось московскому гостю вызывать по «Каштану» механика из центрального. Тот вздрючил своих «духов» и ключ притащили.
А тут новая неувязка – внезапно забарахлили водонагревательные тэны и пришлось тому капитану 3 ранга мыться холодной водой. А она по температуре, чуть теплее забортной. Короче получил тот деятель по полной программе. А экипаж вволю повеселился.
Кстати, в первом отсеке до конца выхода он больше не появлялся.
«Самоделкин»
Ребята в нашем экипаже были в основном веселые и разбитные. А почему бы нет? Служба была почетной и интересной, отцы – командиры не обижали, одевали с иголочки, кормили до отвала. Чего еще желать молодым незакомплексованным парням? Вот и проявлялись самые различные таланты. По интересам. У кого к музыке, спорту, различного рода творчеству, которыми всегда славился флот, а порой совсем уж неординарные – технические. Об одном таком «самородке», своем тогдашнем приятеле, я и расскажу. Был он старшим матросом и звался Валерой Тигаревым.
В наш славный экипаж, еще в Эстонии, мы попали в одно время, только из разных учебных отрядов.
По специальности Валера был ракетчик и еще тогда обратил на себя внимание недюженными знаниями в области радиотехники и телемеханики. Починить телевизор, магнитофон или транзисторный приемник для него было плевое дело, и скоро в команде Тигарев стал известен как непревзойденный «самоделкин».
Многие офицеры, мичмана, и не только наши, пользовались его услугами когда у них выходила из строя бытовая
Любимым занятием «самоделкина» в свободное время, являлось изучение самых различных схем, технических пособий и устройств, которые в избытке имелись на корабле. Короче он читал все и вся из этой области.
Порой доходило до курьезов, офицеры-ракетчики, а иногда даже флагманские специалисты бригады, обращались к нему за консультациями по вопросам устройства, обслуживания и работы нового стартового комплекса корабля.
Ну, так вот, незадолго до прибытия на него государственной комиссии, мы готовились к очередному выходу в море для выполнения практических ракетных стрельб по Новой Земле. Перед ним заводские специалисты тщательно проверили все ракетное хозяйство и установили, что в системе охлаждения ракетных шахт недостает почти тонны спирто-водной смеси. При осмотре самой системы, был обнаружен разблокированный электромеханический кодовый замок, через который злоумышленники и умыкали ценное сырье. Об этом сообщили представителям конструкторского бюро, которые монтировали хитрое устройство. Они подтвердили факт отключения замка, но не смогли определить, каким образом это было сделано – следов взлома на нем не было.
В это же время, проведенное на лодке с пристрастием дознанием установило, что замок вскрыли умельцы из БЧ-2, а конкретно Тигарев, по просьбе старослужащих.
Сначала отлили пару килограммов для себя, затем для мичманов, и пошло-поехало. Систему потихоньку «доили» почти месяц. Не скрою, что минеры тоже получили свою долю.
Командование естественно возмутилось и хотело нашего «самоделкина» предать суду военного трибунала. Но не тут-то было.
Когда представители режимного КБ побеседовали со злоумышленником, то пришли к единому мнению, что перед ними самородок типа Ломоносова, место которому не в дисбате, или на подводной лодке, а как минимум в МВТУ им. Баумана. Тем более, что с перепугу Валера подсказал им техническое решение по какому – то злободневному вопросу, над которым ученые мужи корпели не один месяц.
В результате утечку пополнили, а Тигарева поощрили и отправили в краткосрочный отпуск на родную Вологодчину, где он с радости закуролесил и попал в милицию. А там стал доказывать, что задерживать его нельзя, он мол, известный конструктор. Менты не поверили, и он кому-то из них врезал по морде. В итоге загремел в места не столь отдаленные. Не помогло даже поручительство выезжавшего на суд представителя экипажа.
– Золотая голова, да дураку досталась, – философски прокомментировал тот случай наш командир.
«Ловелас»
На протяжении пяти лет мне довелось служить в разных качествах в одном из морских соединений Заполярья.
Как любой закрытый гарнизон с достаточно рутинной службой, пусть даже и морской, в бытовом плане соединение жило достаточно весело и бесшабашно.
В ресторане и на квартирах постоянно отмечались проводы и встречи экипажей кораблей, уходящих на боевую службу или возвратившихся с нее. Остававшиеся по нескольку месяцев без любимых мужей, офицерские и мичманские жены порой нарушали супружескую верность, даря свою любовь их сослуживцам, находящимся на берегу. Отдельные такие ловеласы имели сразу по несколько пассий. В их числе был и начальник местной спецполиклиники, в чине полковника медицинской службы, который менял любовниц из числа медперсонала, как хирург свои перчатки.