В западне

Лонг Беверли

Джамас уселся в кресло, словно пришел в гости к старым друзьям. Перед тем как выпить чай, он спросил:

– Как мама?

– Пологаю, все будет хорошо, - Броуди добавил в свой голос нотку беспокойства.

Джамас выпрямился в кресле:

– Что-то не так?

– Я дал ей легкое снотворное до того, как сделать эпидуральную иньекцию. Сейчас у нее слегка затруднено дыхание. Думаю, у нее повышенная чувствительность на обезболивающие препараты. Будет полезно все время с ней разговаривать. Больные что-то слышат даже сквозь сон.

Рассказывайте что-то ей интересное. То, что ее приободрит.

Джамас поднялся и встал рядом с Фелипе. Выздоровления Риты желали они оба. И старались окружить ее вниманием и заботой.

– Мама, это я, так, как, - проворковал он.
– Ты помнишь, я хочу отправиться с тобой в путешествие, на берег моря. Я снял для нас замечательную виллу. Говорят, там очень красивые закаты…

Броуди перестал его слушать. Он как бы между прочим сунул руку в карман халата, который все еще не снял, а потом взял свою чашку. При этом он провел рукой над чашкой Джамаса.

Через несколько минут он поднялся и подошел к кровати. Рита все еще спала. Иначе и быть не могло после такой дозы снотворного. Оно не могло ей повредить, она лишь должна была проспать немного дольше.

– Она не просыпается, - встревожился Джамас. Броуди прослушал с помощью стетоскопа ее легкие:

– Все в порядке. Дыхание выровнялось. Полагаю, вы придаете ей сил.

Джамас кивнул, отошел от кровати и сел:

– Мама всегда любила океан. Даже не надеялся, что в этом году она сможет куда-нибудь съездить. А теперь не сомневаюсь.

– На берегу моря всегда хорошо.

Броуди отпил чая и восхищенно выдохнул. Он запрокинул голову и закрыл глаза.

Через десять минут он почувствовал какое-то движение рядом. Чуть-чуть приоткрыл глаза.

Джамас держался за живот, лицо его скривилось. Он что-то сказал Фелипе по-португальски и выскочил из комнаты.

Броуди все понял без перевода. Он знал, куда выбежал Джамас. И там ему предстояло пробыть минут тридцать.

Броуди вытащил из кармана термометр:

– Хочу проверить ее самочувствие.

Фелипе отошел в сторонку. Броуди поставил Рите под мышку градусник, а потом сунул руку в карман за стетоскопом. Он нащупал нож миссис Харди и одним движением приставил его к горлу Фелипе:

– Тихо. Или я убью тебя, а потом ее.

– Нет, - взмолился Фелипе, больше думая о Рите, чем о себе.

– Ложись на пол, - приказал Броуди.

Когда мужчина лег, Броуди наступил ему ногой на спину. Потом он сдернул с кровати простыню, разорвал ее на полосы и связал ими руки Фелипе. Затем он поднял его и усадил в кресло:

– Сиди здесь.

Он связал ему ноги, а затем длинной полосой примотал его тело к креслу.

Хлопковые простыни не очень прочные, но бывший бойскаут знал, как завязывать хорошие узлы. В конце он заткнул Фелипе небольшим куском рот и снял у него с пояса связку ключей.

Он бросил последний взгляд на Риту:

– Быстрого выздоровления тебе!
–

И подумал, что ее ждут упражнения в виде посещений ее сына в тюрьме.

 Он распахнул дверь. Вряд ли сообщники Джамаса оставались поблизости. Их давно не было видно - скорее всего, они разошлись по домам.

Броуди вышел из комнаты. Он не знал точно, где находится Элли, и прикидывал, по какому коридору ему идти. Вряд ли по тому, который вел в подвал и медицинский кабинет. Или по тому, который заканчивался комнатой Риты. Оставались еще два. Он отбросил тот, что вел в кухню, - по нему ходило слишком много людей. И выбрал оставшийся, постучал в последнюю дверь.

– Элли!
– прошептал он.

Ответа не последовало.

Он подошел к двери напротив:

– Элли?

– Да.

У него словно камень с сердца свалился. Оставалось найти нужный ключ. Подошел четвертый.

Он распахнул дверь и увидел Элли. Он подхватил ее на руки и прижал к себе:

– Слава богу. Боялся, что никогда больше тебя не обниму.

Она поцеловала его:

– Я люблю тебя, Броуди Донован. Я никогда не переставала любить тебя.
– Она вздохнула.
– И боялась, что уже не сумею тебе этого сказать. Я. Люблю. Тебя.

Он поцеловал ее в нос:

– А я люблю тебя сильнее.

– А где Джамас и Фелипе?

– Фелипе связан, а Джамас… ну, ему сейчас ни до чего, смею надеяться. Мне удалось кое- что подсыпать ему в чай. Это легкое слабительное, но в больших дозах оно вызывает судороги в животе, и человека просто выворачивает наизнанку. У нас есть небольшой запас времени, но лучше уходить немедленно.

Он взял ее за руку, вывел в коридор и посмотрел на часы. Без семи минут два. Приближался «час ведьмовства». Когда-то в Вороньей долине Мак Маккэн придумал эту кодовую фразу. «Встретимся и час ведьмовства». Смысл ее знали только Этан, Мак и Броуди. Любой другой человек решил бы, что это полночь. На самом же деле речь шла о двух часах ночи.

– Надо отыскать Боба.

– Конечно.

Они побежали по коридору к медицинскому кабинету, затем спустились по лестнице. Оба раненых спали. Броуди закрыл ладонью рот Бобу и стал будить. Он открыл глаза.

Броуди улыбнулся и приложил палец к губам:

– Мы бежим отсюда. Пошли с нами.

Боб кивнул и спустил ноги с койки. Он мог осторожно ступать на ногу, но по лестнице поднимался с трудом. Броуди посмотрел на часы. Оставалось две минуты.

Элли взглянула на Броуди:

– Будет непросто. Но мы справимся. Должны справиться.

– Дорогая, не исключено, что идти по джунглям пешком нам не придется. Возможно, помощь близка.

– Что? Кто это?

– Этан и Мак. Я дал Лео их телефоны, чтобы он сразу звонил им, если с нами что-то случится. Он должен сказать кодовую фразу «Час ведьмовства». Чтобы они поняли – речь идет о нас. С помощью Лео они наверняка нашли, где нас держат. Конечно, если Лео еще жив.