В Зин-Азшари
Шрифт:
Гвинэн поглядела ей прямо в глаза.
— Джайна, как ты себя чувствуешь? Только это мне нужно знать.
— Почему, ради всего святого? Почему только это?
— Потому что все остальное мне известно. Я, правда, не знаю деталей, не знаю подробностей. Знаю только итог твоего путешествия. Этот… итог, скажем так. Он приходил сюда, он был в Тераморе в тот день, когда ты только отправилась на встречу к… ко всему тому, что тебе довелось повстречать.
— Я не понимаю вас, — тихо произнесла Джайна. — И у меня, вероятно, не хватит
По щекам Гвинэн снова потекли слезы. Джайна не понимала, как утешить советницу, когда ей и самой больше всего на свете хотелось разрыдаться. Может, ей стало бы легче. Но разве слезы могли изменить хоть события, в которых был замешан сам Аспект Времени? Через открытые окна по-прежнему доносился грохот орудий и танков, маршировали обутые в тяжелые сапоги солдаты. С этим ведь тоже нужно что-то делать.
— Пойдем. Я прикажу наполнить ванну.
Джайна покачала головой. С нее было достаточно воды. Больше всего ей хотелось спать.
— Джайна, — прошептала советница, — дай мне сразу знать, если что-то почувствуешь.
— Пустота в сердце подходит? — хотела спросить Джайна, но не смогла. Кажется, она уже спала. Ее вновь несли крылья, а под ними мелькали города, реки, леса и пустыни. Только на сей раз это были все же черные крылья, а не бронзовые.
Когда в Багровый зал вошел мужчина, сидящие за столом Советники Темного Совета, казалось, вжались в свои стулья. Они не поднимали глаз. Его тяжелые шаги эхом раздавались в огромном зале. Заняв железный Трон, он медленно осмотрел каждого из присутствующих. В его черных глазах горела ненависть.
Наконец, кто-то из них ровным и безликим голосом произнес:
— Лорд Престор.
Мужчина холодно улыбнулся звучанию своего имени, которое было дано ему в человеческом обличии. Темные глаза лорда безошибочно нашли говорившего. Только маска помогла тому скрыть испуг. Члены Совета никогда раньше не встречались лицом к лицу с одним из древнейших зол Азерота. Их воодушевление и смелость испарились в считанные секунды. И немой страх тех, кто взялся творить историю Азерота, вызывал у лорда Престора усмешку. Как провинившиеся дети, три Темных Советника сидели, опустив глаза долу, в ожидании его дальнейших приказаний.
Но лорд Престор хранил молчание. Когда он был Хранителем Земли, он пресекал попытки рас развязать войны. Сами Титаны, сотворившие мир Азерота, наделили его необходимыми силами. И эти четверо смертных существ ради собственной корысти хотели уничтожить тот мир, что сотворили Великие Титаны. Их действия способствовали началу войны между фракциями, а Азероту грозила гибель из-за разрушительных действий стихий. В Советниках не было раскаяния. Первые донесения о начале боевых действий были воспринятыми ими как самая благая весть.
В то быстрое мгновение, когда он принял окончательно решение, на месте человека появился черный дракон. Хотя зал был огромен, левиафану было в нем тесно.
Выдыхаемый драконом огонь обхватил тяжелые гобелены на стенах. Фигуры кинулись к дверям. Пламя коснулось их темно-лиловых плащей. Один из них упал на спину и, катаясь по полу, старался потушить огонь. Резким движением передней лапы дракон сгреб культистов, истерично орущих из-за магии масок одинаковыми голосами. Разбив окно, дракон взмыл в небо. Жестокая ухмылка не сходила с его морды. Его глаза горели безумием мести.
На головокружительной высоте крики жертв стихли. Когти дракона разжались. Безвольными куклами три тела сорвались в бушующие волны. Через несколько секунд море взорвалось сотней алых брызг, и кровавые круги стали расходиться на его поверхности.
Эйфория вскружила ему голову. Но это было бы слишком просто, чтобы быть правдой.
Под крыльями Нелтариона простиралось море. Вот и все, что роднило происходящее с теми видениями, что донимали его одно за другим, пока он летел в Терамор. Летел к Джайне. Он не мог смириться с ее смертью.
Зов Древнего снова окреп в его сознании. Перерос из шепота в звонкий смех.
— Ты действительно думал, что тебе по силам остановить начатое? — уняв смех, произнес женский голос. — Жалкий раб, ты решил проявить силу воли, которой у тебя нет?
Запретив себе подчиняться голосам в городе мурлоков, дав себе зарок спасти волшебницу, он долгое время не слышал их. Но этот голос не был похож на остальные, которые мучили его. Это был чистый, по-человечески теплый голос женщины. Совсем, как…. Кажется, в это мгновение сердце дракона перестало биться.
Овладевшая его разумом женщина не прекращала хохотать. Он прекрасно знал ее голос. Теперь Древние Силы не изводили его зловещими шепотами и угрозами. В его разуме, находящемся в их власти, они нашли то, что приносило ему гораздо больше боли. Голос Джайны.
— Я повелеваю тобой. И если смерть будет моим выбором, ты – умрешь.
Пластины адамантита в одно мгновение стали огненно-красного цвета. Дракон взревел от боли и, не раздумывая, бросился прямо в море. Столпы пара поднялись от раскаленного металла, покрывавшего его тело.
— Как бы ты не старался, все будет напрасно, — с ледяной жестокостью проговорил дорогой его сердцу голос.
Выгнув черную шею, острыми клыками дракон поддевал пластины и резко срывал их со своей спины. Адамантит был крепко впаян в его тело, черная чешуя рвалась кровавыми лохмотьями. Вода окрасилась в темно-бурый цвет. Невыносимая боль ослепляла разум. Звонкий голос смеялся, и это не давало ему забыть о причине, ради которой он мог пойти на самый отчаянный шаг. Но смех затих. Тяжело дыша, дракон тоже остановился. Десятки окровавленных пластин мерно качались на волнах вокруг него.