В зоне катастрофы
Шрифт:
— Но ведь на парусниках Магеллана находились и другие люди?
— Разумеется.
— А что о других известно?
— Увы — ничего. История открытий состоит в основном из имен главных первопроходцев.
— Но это же несправедливо, папа!
— Согласен. Однако вся история Земли — это история прежде всего несправедливостей. И даже если какое-то событие начиналось во имя справедливости, — кончалось оно чаще всего ее попранием. За грехи виноватых расплачивались обычно невиновные. Это проклятие земной истории.
— Зачем же ее изучать, папа?
— Хотя бы для
— Поэтому ты все время и пичкаешь меня земной историей?
— Наверное… Вдруг вернешься и станешь руководителем?..
Малыша такая перспектива забавляла. Он заливался смехом.
…Путешествия по звездным скоплениям раскрывали Малышу тайны космоса. В центре шаровых скоплений нередко обнаруживалась пожирающая звезды колоссальная «черная дыра». И Малыш с жалостью смотрел тогда на ближайшие к ней светила, понимая, что очень скоро — по космическим, конечно, понятиям! — они обречены на безжалостное разрушение и уничтожение. И что-то кошмарное чудилось ему в этих шаровых скоплениях, — самых древних звездных группах нашей Галактики.
В то же время рассеянные скопления казались Малышу как-то добрее и уютнее, Без «черных дыр» и вообще без центра, они образовались на миллиарды лет позже шаровых, и звезды в них не разрывались на куски безумной и бесцельной энергией «черных дыр», а просто умирали от старости, своею смертью. Как люди…
В положенные часы «Гном» выходил на связь с экспедицией. Последние вести поступали оттуда отрадные. Астронавты постепенно начинали выбираться из болезни. Компьютер сумел выделить вирус и подобрал против него комплекс действенных противоядий. Как и положено врачу, Линда первая испытала их на себе и теперь чувствовала себя получше других. Химики понемногу разворачивали лабораторию для переработки циркониевой руды, которую должен был привезти Гудзи.
Однажды, проснувшись, Гудзи притянул Малыша к иллюминаторам.
— Смотри!
Казалось, совсем близко завис впереди отливающий тусклым свинцовым блеском шар незнакомой планеты.
— Эпсилон? — радостно закричал Малыш. — Похоже, мы здесь первые, папа.
— Похоже, — согласился Гудзи. — Но крайней мере, о предшественниках я не слышал.
— Мы облетим планету и станем местными Магелланами? Так?
— Вероятно.
— И наши имена войдут в здешнюю историю?
— Если ее вообще будут писать… — грустно уточнил Гудзи. Он не разделял восторженности сына, ибо чувствовал: все самое тяжелое еще впереди.
Когда «Гном» вышел на круговую орбиту, поверхность планеты просматривалась как однородная сероватая равнина. В окулярах же смотроскопа Малыш хорошо различал взметнувшиеся ввысь серые пики горных вершин, иногда с чернеющими пятнами глубоких провалов.
— Папа, скалы! — восторженно закричал Малыш. — Я впервые их вижу! Здесь не такой скучный пейзаж, как на Бете!..
Гудзи вспомнил, что, когда кружили над Бетой, Малыш не лез к окулярам, а довольствовался экранным изображением. Потому, наверное, пейзаж и показался ему скучным. А теперь вот интересуется тонкостями.
Что ж, растет ребенок…
— Зато здесь климат более суровый, — напомнил Гудзи. — Все-таки очень далеко от звезды. Край системы!
— А контейнеры для руды уже отделились? — Малыш тут же перескочил на более конкретную тему.
— Еще рано. Вот засеку координаты рудных выходов… Их ведь делали автоматы больше стал лет назад… Что-то могло измениться… Потом наберу программу…
Через час «Гном» содрогнулся. Ракетоконтейнер отделился от него, как бы задумался на несколько минут и плавно соскользнул на более низкую орбиту.
— И что теперь, папа? — Малышу явно не терпелось опередить события.
— Ракета опустится на Эпсилон, выйдут роботы, найдут руду, загрузят ее в отсеки, контейнеры закроются, и ракета выйдет на ту же орбиту. Нам останется состыковаться и улететь. А роботов оставим Эпсилону. На память! Когда-нибудь местные жители — если они появятся! — найдут этих роботов и станут гадать: откуда они взялись? какая цивилизация их забросила? и, главное — зачем?..
— А тебе не жалко их, папа?
— Что же делать, мальчик мой? И руда и роботы для ракетоконтейнера неподъемны. Или-или… Привыкай к потерям! Ни одно серьезное дело без них не обходится. В детстве отец учил меня: «Не бойся потратить пять долларов, чтобы заработать десять. Будешь бояться трат — ничего не заработаешь».
… Очередной сеанс связи с Бетой принес тревожную весть.
— Наш рентгеновский телескоп, — сообщил Кравец, — засек метеоритный поток в сторону орбиты Эпсилона. Когда он вырвался из пояса Оорта, нам неизвестно, А обнаружили его сегодня.
— Эпсилон через него пройдет? — уточнил Гудзи.
— Похоже, им не разминуться, — грустно ответил Кравец.
— Что же нам — немедленно покидать орбиту? — голос Гудзи задрожал. — Мы еще не дождались контейнеров…
— Вам не уйти, — так же грустно сообщил Кравец, — Скорость потока выше маршевой скорости «Гнома». Он ведь всего лишь «Гном»… Даже если вы немедленно рванетесь с орбиты, — поток вас настигнет.
— Что же вы решили? — почти прошептал Гудзи.
— Что вам надежнее сесть и переждать, — жестко произнес Кравец. — Лишь в этом случае у вас максимальные шансы. Масса Эпсилона почти равна массе Земли, Вас не раздавит… Пройдут метеоры — взлетите и уйдете. В крайнем случае — без контейнеров.
— Сколько времени у нас в запасе?
— Часов семьдесят, — Кравец вздохнул. — Потом первые метеориты подойдут к Эпсилону. И дальше уже — как повезет, Отсюда поток смотрится с ребра. Много не разберешь…