В зоне тумана
Шрифт:
А три часа простой пешей прогулки под землей в зоне без эксцессов — это не сказка? Хотел бы я знать, что здесь на самом деле происходит. А может, реально мы уже трупы. Лежим где-нибудь там, где разорвалась электра. А все, что происходит, — это бред, предсмертная вспышка сознания.
Бред, мысленно отругал себя я. Слушать чужие сказки не зазорно, но самому-то зачем фольклором заниматься и мифы плодить? Хватит бредить, Угрюмый.
Под ногой хрустнуло. Я вздрогнул. Неужели болт. Замерев на месте, я посветил себе фонариком. Пятно света метнулось под
Параноик чертов.
Только сейчас понял, что стою на месте. Причем с перепугу не только сам остановился, но и Хлюпика остановил. Я повернулся. Он стоял рядом притихший и послушный, как божий агнец.
— Случилось что-то? — аккуратно поинтересовался мой спутник.
Случилось. Ослабил лямку. Ремень легко скользнул с плеча. Рюкзак шлепнулся на пол.
— Привал, — скомандовал все еще ожидающему ответа Хлюпику.
Расстегнув рюкзак, я углубился в его недра. Хлюпик присел рядом. С любопытством наблюдал за мной. Ждал, видимо, еще чего-то необычного, вроде подбирания артефактов или кидания болтов по аномалии. Но на этот раз, к его разочарованию, все оказалось банально.
Я вынул две банки тушенки, поставил на пол и принялся застегивать рюкзак. Внутри осталось еще две. И то удача. Могло ни одной не быть, ведь таскать на себе консервы до кордона — это лишний вес по зоне волохать. Тут недалеко. С голодухи не помрешь. Никто ж не знал, что вместо того, чтобы вытащить отсюда Хлюпика и вернуться, мы влипнем в такую передрягу. Был бы на моем месте кто другой, сидели бы сейчас голодные. У меня же привычка. Я лишнего веса не боюсь, а патроны, консервы и аптечка лишними не бывают. Никогда. Мало ли что.
Хлюпик на удивление молча смотрел, как вскрываю банку ножом. Первую протянул ему. Когда его пальцы уцепились за жестяной бок банки, в глазах появился алчный блеск, достойный неандертальца. На этот раз он слопал все подчистую и даже управился быстрее меня. Куда девался тот интеллигент, что еще утром вяло ковырял точно такую же тушенку и делал вид, что она ему не по нутру. Голод не тетка. А аппетит здесь быстро нагуливается.
Выскоблив остатки тушенки, я привалился спиной к стене, запрокинул голову и сомкнул веки. Желудок сыто заурчал, переваривая тушенку.
— Все. Тихий час пятнадцать минут.
— Так час, пятнадцать минут или час пятнадцать? — к Хлюпику возвращалась его разговорчивость.
Я приоткрыл один глаз, посмотрел на него недовольно.
— Хлюпик, не пытайся казаться глупее, чем есть. Толкни через четверть часа.
Подремать, хоть и пятнадцать минут, будет очень кстати. Глаза закрылись мгновенно.
— Угрюмый, а, Угрюмый, а мы где сейчас?
— В канализации, — отозвался я, не разлепляя смеженных ресниц.
— Это я понял, а… — Он замялся, когда продолжил, голос его вибрировал от напряжения. — А если мы отсюда никогда не выберемся? Мы все идем, идем. А выходит, как на месте топчемся. Если выхода нет?
Последнюю фразу я слышал уже сквозь сон. Ответ шевельнулся
— …Мы с вами на месте топчемся. — Адвокат был молодой. Очень молодой.
Что он видел в жизни? Чего хотел от нее? Что умел? Вчерашний студент какого-нибудь юридического факультета, которых тьма развелась. Бывает такое. Появляется какая-то модная профессия, и все начинают в нее ломиться. Считается, что на нее есть спрос, и у ее представителей всегда будут деньги.
По этим профессиям можно судить о состоянии общества. Когда возникает мода на психологов, народу явно нужно выплакаться. Когда на врачей, нация на грани вымирания. А когда на адвокатов… Тут два варианта. Либо судебная система завернула гайки, либо народ проворовался. Суд у нас гайки никогда не закручивал и всегда готов был позволить себя умаслить. Выходит, тенденция паршивая.
— Может быть, состояние аффекта? — предложил молодой юрист.
— Какой аффект?
— Вы же из Чечни только вернулись. Психика расшатана и так далее…
— Вот именно, из Чечни вернулся. Это кое-чему учит. Например, спокойствию. Я спокоен, как удав. Особенно когда хребет ломаю.
Тут я немного лукавил. Чечня действительно научила кое-чему. Например, я так и не смог избавиться от привычки стрелять глазами по крышам и окнам. Но аффекта не было, тут я не врал. Было два ублюдка, которые хотели моих денег. Тому, что стоял у меня за спиной повезло больше. А вот тот, что зашел спереди, имел неосторожность распустить руки. Аффект! Рефлексы там были, а не аффект. Вот на этих рефлексах неудавшийся гопстопник и поломался. В прямом смысле. Я не хотел ломать дураку жизнь и делать его паралитиком. Так получилось. Просто сломал немного не в том месте.
— Дмитрий, я не понимаю. — Юный адвокат снял изящные очечки и запыхтел на стекла. — Вы сесть хотите?
Я покачал головой. Юрист принялся нервно полировать стекла замшевой тряпочкой.
Нет, я не хотел сесть. Но юлить и говорить неправду я тоже не хотел. Выкручиваться было противно. Я был прав. Я защищался. На меня напали, меня хотели ограбить, меня били… точнее, пытались побить. Ударили. Но я только защищался. Конечно, если защищаться неправильно, то я виноват. Но, по моему мнению, сажать надо было его, а не меня. Хоть даже и в инвалидном кресле.
Народа в зале суда почти совсем не было. Все было не так, как показывают в кино. Судья в мантии с небрежно расстегнутым воротом и скучным видом, защита, обвинение, еще мама сидела в дальнем углу.
Все выглядело смешно и нелепо. Я ответил на глупые вопросы, как мне казалось, ответил нормально, по-человечески. Но по-человечески и по-юридически, как оказалось, не одно и то же. В этом мой вздыхающий юный адвокат оказался прав.
Признаю я, что такого-то числа при таких-то обстоятельствах нанес телесные повреждения такому-то гражданину? Естественно, я это признаю. Как можно отрицать очевидное?