Вахтанговец. Николай Гриценко

Коллектив авторов

Я смотрела на Руфу (Нифонтову). Она светлокожая и ее лицо покрылось

красными пятнами. Он подошел на площадку, стали что-то репетиро­

вать. Я с ним не общаюсь по сцене, а у Руфины ничего не получается.

Ее отзывает гримерша и спрашивает, что с ней происходит, почему не

выходит сцена. А Руфа отвечает, что ей надо прийти в себя от встречи

с таким великим партнером. Был у меня с ним один очень интересный

эпизод. Я пришла на съемки «Хождения по мукам», когда училась на чет­

вертом курсе

школы-студии МХАТ. Тогда мы репетировали дипломный

спектакль «Шестой этаж», мне поручили Даму в сером. Но начались

съемки и спектакль не состоялся. И мне очень хотелось посмотреть этот

спектакль в театре Вахтангова, где Гриценко играл главную роль и был

режиссером этого спектакля. Я посмотрела спектакль и увидела такого

легкого, такого изящного, такого стремительного Жонваля. Я никогда

Сцена из спектакля «Шестой этаж»

21

ВАХТАНГОВЕЦ

Николай Гриценко

до этого не видела живого француза, но мне из зала показалась, что за­

пахло изысканным французским мужским одеколоном. Прошло какое-

то время и к нам на гастроли приехал французский шансонье. Я пошла

на его концерт. Когда он вышел на эстраду и стал петь, я все время вспо­

минала, кого он мне так напоминает, а когда он подошел к роялю и встал,

скрестив ноги, я вдруг увидела, что это же стоит вылитый Гриценко

из «Шестого этажа»! В те годы мы никуда не выезжали, ни в каких Пари-

жах не были. Откуда же он знал, как выглядит истинный парижанин с его

неповторимым шармом и изящной пластикой? Он про своего героя знал

все: как он ходит, как говорит, как думает. Откуда он это знал? Это было

истинное постижение роли. И это после того, как он сыграл Молокова

в спектакле «На золотом дне»! Какой же это был великий артист! И еще

у меня была с ним одна встреча. Мы снимались с ним в Киеве в карти­

не «Два года над пропастью» и ехали со съемок в Москву в одном купе,

по-моему с нами еще был Матвеев. А в театре Вахтангова в это время

репетировали «Конармию». И Николай Олимпиевич стал нам показы­

вать свой монолог из будущего спектакля. Не было ни зрителя, ни сцены,

ни четвертой стены, мы катались от хохота. Я, вообще, очень смешливая

была тогда. А он хотя бы на минуту вышел из «образа», улыбнулся бы.

А когда закончил, спросил: «Ну как, ничего?» Вот такие непостижимые,

такие неповторимые вещи были в этом артисте. Наверное, потому, что

он гений,

который появляется раз в сто лет! Нет такого актера, который

бы сыграл все, что хотел, о чем мечтал. Такого не бывает.

Наверно, в последний раз я виделась с Николаем Олимпиевичем

на одной из традиционных встреч со зрителями. В это время в театре

Вахтангова шел очень интересный спектакль, и я обратилась к Гриценко

с просьбой помочь мне попасть в театр. Он ответил, что сам там не занят

и не он ставил, но если я хочу посмотреть, то он на свою фамилию оставит

мне пропуск. И в этой его реакции на мою просьбу не было ни зависти,

ни злости, а была только великая горечь, что роль, о которой он мечтал,

ему не суждено было сыграть.

И как же жаль, что такому таланту было так мало отпущено жизни

на земле. Низкий поклон великому Николаю Олимпиевичу Гриценко!

Нина Веселовская

22

Говорят Вахтанговцы

Коля Гриценко!

Он появился у нас в период самого бурного расцвета театра Вахтанго­

ва. В предвоенные годы, тяжелейшие для страны годы террора, репрессий,

холодящего душу страха, люди, похоже, искали в театре отдушину и театр

купался в волнах зрительского интереса и любви. Почему это так было?

Достойный предмет для размышления социологов, театроведов. В самом

деле, я повторюсь, казалось-бы при таком страхе за собственную жизнь,

при желании выжить, вдруг рождаются шедевры. Бурлит творческая

мысль, один за другим выходят спектакли, на которые не только нельзя

попасть, но о которых говорят, спорят, пишут. Театр Вахтангова того вре­

мени блистал талантами и перечень их был бы слишком длинный. И вот

в таком удивительно закрытом, очень обособленном театре вдруг появ­

ляется молодой человек, с виду ничем не примечательный, молчаливый,

почти замкнутый, ни с кем поначалу не сходившийся, но сразу почему-то

вызвавший к себе интерес. Хотя актерским талантом удивить в то время

было трудно - он сразу удивил и продолжал удивлять всю свою не очень

длинную, но блистательную актерскую жизнь.

Все в нем было необычно: весьма пролетарское происхождение и поч­

ти аристократические манеры, весьма среднее образование и тончайшее