Вакансия третьего мужа
Шрифт:
Впрочем, любовные дела Стрелецкого сидящему в его приемной Егору Фомину были до лампочки. Его интересовали денежные возможности олигарха, а также его давнее противостояние с действующим мэром города. Стрелецкий не желал идти на поклон, а также платить регулярную мзду, обязательную для всех городских предприятий и обеспечивающую лояльность городской власти. Он не ходил на сборища, организуемые мэром, не участвовал в его затеях и не поддерживал начинания. Как результат, он уже три года не мог получить для своего завода – к слову, одного из главных бюджетообразующих предприятий города – льготу по налогу на землю, помощи в решении квартирных вопросов для сотрудников, а также в асфальтировании улиц в микрорайоне, где жили его рабочие.
Дом с квартирами-студиями для молодых семей Стрелецкий в результате построил сам, выделив кусок земли на территории завода. Пару улиц заасфальтировал за свой счет и на Варзина плюнул, благополучно решив, что «шерифа не волнуют проблемы индейцев». Впрочем, своего мнения о лености, бездеятельности и жадности действующего градоначальника он ни от кого не скрывал, потому что наказать его за это нелицеприятное мнение у Варзина были руки коротки.
Вот на это мнение, желание поквитаться с мэром и получить в свои руки фактически бразды правления городом и рассчитывал сейчас Егор Фомин. Крепко рассчитывал, чего уж тут скрывать.
Его расчет оправдался полностью. Выслушав Егора, Стрелецкий думал совсем недолго. Пару минут, не больше.
– Я тебя поддержу, – сказал он, потирая коротко стриженную крепкую голову. – И денег на выборы дам. Варзина давно пора менять, и если не мы с тобой, этот город будет покрыт плесенью еще пять лет. С должностью ты справишься. Обо всем остальном, думаю, мы договоримся.
– Подумай, Игорь, – Фомин решил быть честным до конца. – Это война. И я в нее тебя втягиваю.
– Я не школьник. – Стрелецкий мимолетно улыбнулся, и в этой его улыбке на мгновение промелькнула и исчезла вся мощь этого человека. – Меня в плохую компанию втянуть нельзя. Война, говоришь?.. Ну что ж, давай повоюем. Я, признаться, до этого в политику никогда не встревал. Не по мне она. Тухло, гнусно и неинтересно. Но твоя идея всколыхнуть это болото мне по душе. Советами помочь не могу, потому что ничего в этом не понимаю. А денег дам, сколько потребуется. Сколько тебе потребуется, Егор?
– Много. Предвыборный фонд – пять миллионов. Ну и черным налом еще столько же.
– Ну, в масштабах твоего бывшего предприятия это, может, и много. – Стрелецкий необидно засмеялся. – А в масштабах моего – нет. Я дам тебе эти деньги, Егор. Можешь смело рассчитывать миллионов на двенадцать. Но играть будем по-честному.
– Можешь смело на это рассчитывать, – в тон ему ответил Фомин.
– С чего начнешь?
– С создания предвыборного штаба. Сам понимаешь, тут одному не справиться.
– Ну что ж… Давай. Завтра тебе позвонит один человек, скажет, что от меня. Он будет твоим руководителем штаба и финансовым советником. Ты уж извини, Егор, но мне лично всей этой предвыборной возней заниматься некогда, – Стрелецкий поднялся, показывая, что разговор закончен. Фомин тоже встал.
– Понимаю, поэтому не буду больше отвлекать. И да, Игорь…
Стрелецкий выжидательно посмотрел на него.
– Спасибо тебе.
Настя курила уже четвертую сигарету подряд. Всего два дня назад ей позвонил Фомин, коротко бросил в трубку:
– Надо встретиться.
– Давай встретимся, – покорно согласилась она.
– Не сегодня. Мне надо пару дней, чтобы кое-что утрясти. Никуда не уезжай. Дело важное.
Услышав в трубке гудки, Настя серьезно рассердилась. Бесцеремонность Фомина и его постоянные попытки управлять ее временем приводили в холодное бешенство. Вернее, если совсем начистоту, то бесила ее своя собственная неспособность этим попыткам сопротивляться и практически постоянная готовность идти у Егора на поводу.
Фомин был друг. И этот факт, к огромному Настиному сожалению, был лишним подтверждением старой мудрости: мужчина-друг – это или бывший любовник, или будущий. И если время показало, что друг Табачник был любовником будущим, то Егор Фомин был из категории любовников прошлых.
Роман с ним был одним из самых ярких, захватывающих и бурных. До сих пор Насте было больно вспоминать, как сильно она его любила. Это и происходило-то всего пять лет назад, а кажется, что в прошлой жизни.
Редакционные злопыхательницы поговаривали, что Фомин затеял этот роман на спор с главным редактором газеты «Курьер» Юрием Гончаровым. Мол, сидя с приятелем за бутылкой коньяка накануне очередных выборов, Гончаров отпустил что-то насмешливое в адрес фоминских донжуановских способностей, а тот самонадеянно заявил, что окрутит в редакции любую бабу, на которую укажет его собеседник.
Злополучное пари Гончаров заключил, чего спьяну не сделаешь, и почему-то указал именно на Настю, которая уже спустя неделю пала жертвой фоминских чар.
Насколько правдива эта история, Настя не знала. Спрашивать главреда не решалась, а сам Фомин, которого она однажды все-таки приперла к стене, от расспросов ловко ушел. В искусстве ухода от выяснения отношений ему вообще не было равных. Впрочем, сначала Насте было наплевать на редакционные сплетни, потому что она светилась от всепоглощающего счастья и объясняла все пересуды обычной бабской завистью. Потом она особо не стремилась к правде, понимая, что может не выдержать ее обжигающей боли, а потом ей стало в общем-то все равно.
Егор Фомин был важной частью ее жизни, но уже прошлой. И остался ее другом, который вовремя рассказывал свежие политические сплетни, периодически заезжал на чай, давал дельные советы по написанию статей, выслушивал еще более дельные советы по поводу того, как вести себя с друзьями и с врагами и как в политике отличить одного от другого.
Любовь прошла. Привычка бежать по первому зову осталась, и это Настю чрезвычайно злило. Телефонный разговор ее не заинтриговал, ничего необычного в нем не было, и Настя вовсе не собиралась с нетерпением ждать встречи, чтобы узнать, что так сильно взволновало ее бывшего возлюбленного. А в том, что Егор взволнован, она не сомневалась.
Впрочем, уже к вечеру разнеслась весть о решении, принятом партийной конференцией, и номере семь, уготованном Егору Фомину. Для Насти это стало полной неожиданностью. Сгорая от любопытства, она попыталась дозвониться до него, чтобы узнать подробности. Но Фомин трубку не брал.
Немного подумав, Настя набрала номер своего постоянного информатора Сергея Муромцева.
– Сергей Васильевич, это Романова, – сказала она, услышав вальяжный голос в трубке.
– Привет, Романова. Чего хочешь?