Вальдор: Рождение Империума
Шрифт:
— Предательство?
— О чем Вы хотели поговорить со мной, магистр?
Илаед моргнул. Всегда было трудно следить за тем, чего она хочет. Астарте была гениальна, а ее речь — бритвенно-резкой, но ее разум был похож на трубу ускорителя — с мчащимися и рикошетящими частицами, разлетавшимися во все стороны.
— Одна из моих подчиненных пропала.
Астарте улыбнулась.
— Какая незадача. Как много их у Вас?
— Тысяча триста сорок.
— И Вы за всеми приглядываете.
—
— Класс Терций, — Астарте отошла от суспензора к белому пластековому шкафу.
— Да. Вы ее знаете?
Астарте нажала на бусину вверху шкафа, и запечатанный ящик шумно выехал наружу.
— Она хороший работник. И она весьма умна. Можно сказать, умнее, чем ее мастер.
Илаед возмутился, но сдержался.
— Она попросила о разрешении на отсутствие из–за небольшой болезни. Переутомление, как она сказала. Я дал ей время на восстановление, но она не вернулась на пост.
Астарте отрешенно склонилась над ящиком, что–то в нем ища.
— И Вы, я полагаю, навели справки.
— Да. Я выяснил, что она странно вела себя некоторое время. Несколько зафиксированных визитов в хранилища ресурсов, где у нее не было дел. Я обнаружил, что ее видели направлявшейся в сторону охраняемого разгрузочного комплекса как раз перед тем, как она пропала. После этого — ничего. Я даже начал подозревать, что мое расследование как–то блокируется сверху.
Астарте рассмеялась. Звук был на удивление девичьим для такого иссохшего рта.
— О, дорогуша, — сказала она, достав то, что искала, и вновь повернулась к нему. — Я склонна думать, что Вы можете быть правы, магистр.
Илаед на секунду замолчал. Он уставился на импульсный пистолет в руке своей госпожи. Он был таким же тонким и белым, как все в этом месте, без сомнения, сделанный специально для нее. Он выглядел до безобразия смертоносным.
— А могу я…
— Я сказала Вам, что во Дворце предательство. Вы уже пришли к такому же выводу. Вы пришли к тому, чтобы поверить, что Лиора Харрад может быть в это втянута. Потому Вы пришли, чтобы увидеть меня, чтобы удостовериться, что я осведомлена и могу действовать.
Илаед начал волноваться. Что–то в ее голосе — вечно беспокойном — стало определенно пугающим.
— Да, но я…
— Лиора Харрад — умная женщина. Она разбирается в происходящем больше, чем Вы когда–либо сможете. Нет, я еще не знаю, что с ней случилось. Но да, она предатель. Я подозреваю, что кто–то тоже это понял и решил вмешаться. И это также требует от меня ответа. Поскольку, видите ли, она действовала по моим приказам, и, если мы настаиваем на использовании этой мрачной терминологии, то, выходит, я тоже предатель.
Илаед уже почти начал говорить вновь, пытаясь найти смысл во всем этом, когда Астарте выстрелила.
Астарте спокойно подошла к нему, все еще держа перед собой пистолет.
— Харрад может быть первой потерей, но это мало что значит, — сказала она. — Хотя она является — а может, являлась — героем.
Илаед попытался заговорить, но с трудом мог заставить мышцы двигаться. Он смотрел, как Астарте нависает над ним, бледная и сияющая, ее платье светилось, будто парча. Илаед смог поднять левую руку в жалкой попытке заблокировать выстрел. Но Астарте теперь была ближе, и даже она бы не промахнулась. Импульс прошел прямо через сердце, моментально убив магистра.
Астарте посмотрела на тело еще немного. Черно-красное пятно крови медленно появилось под ним и растеклось по безупречному пластеку.
Затем она повернулась, бесцельно идя обратно к шкафу. Осталось отдать лишь две команды. Во-первых, команде сервиторов, которые ожидали снаружи — они уберут грязь за несколько минут. Во-вторых, ее капитану, Джелису Бордамо из Образцовых Кастелянов.
— Дело сделано, — обратилась она по воксу к Бордамо, убирая пистолет. — Начиная с этого момента, обман больше не может быть эффективным. Мобилизуйте Ваших солдат и выдвигайтесь к Сенаторуму — мы ударим сегодня.
ОДИННАДЦАТЬ
Дорога проходила в какофонии шума, нестройном движении и растущей тревоге. Целые сектора, казалось, рухнули в смятение, потрясенные яростью бури и усиливающимся чувством неясного страха. Здесь никогда не было спокойно: всегда было ощущение непостоянства, мимолетности. Порядок насаждался в прямом смысле насильно, в большей степени с обещанием лучшего будущего, чем с мыслями о реальной жизни во внешнем городе: люди все еще были бедны, голодны, и не нужно было копать глубоко, чтобы увидеть страх за всем этим.
— Все так быстро приходит в упадок, — задумчиво произнесла Кандавир, рассеянно смотря в запотевшее смотровое окошко.
Машины мчались по главному транзитному пути, кружа между пустыми шпилями и переполненными жилыми блоками, разбрасывая брызги снега и пробуксовывая даже с цепями на шинах. В формальном центре под несовершенной тенью могучего Сенаторума Империалис все было более-менее как обычно, но по мере углубления в трущобы на окраинах и разрозненное скопление лачуг запреты становились слабее, а обитатели знали несколько больше о жизни за этими недостроенными стенами.