Валенсия (53 карты)

Ренуар Марк

Я надавил телом и мой член нырнул в горячую пропасть сумасшедшего удовольствия. Я уже не помню, что я делал и как. Смутно, как во сне, я представляю себе изгибы белого упругого тела, рычание и стон двух жертв любви. Потом все пропало в сладостном безумии. Когда я очнулся, Салина уже сидела около меня и своей нежной маленькой ручкой гладила мой живот. Сквозь щели, оставленные мной ночью, пробивался яркий луч солнца.

— Я думала, что ты умер, — с дрожью в голосе сказала Салина. — ты видишь, я оказалась впервые в жизни сильнее мужчины. Я чувствовала тебя всего до конца, я даже рассмотрела сок, который ты в меня влил. Он очень смешан с моим. Хочешь, я и тебе покажу?

Она спрыгнула с дивана и, взяв со стола розетку, поднесла к моим глазам.

Там мутными отблесками трепетала густая жидкость.

— Здесь ты и я вместе, — восторженно прошептала Салина. — я буду хранить это всю жизнь. Мы теперь муж и жена. Я никогда не отпущу тебя от себя ни на минуту. Тебе не нужны будут никакие женщины, я их всех заменю одна. Я таял под наплывом бурного счастья. Созерцая голую Салину, я еще раз убеждался в совершенстве ее милой и нежной красоты.

— Сали, я должен все-таки уехать в Кельн, — виновато сказал я.

— Нет, никогда, — в ее глазах сверкнул гнев.

— Но, милая, не нужно сердиться. Это от меня не зависит.

Меня послали с очень важным поручением фирмы. Дело особой секретной важности, невыполнение которого грозит мне смертью.

Ты хочешь, чтобы меня убили? Я взглянул на часы. Было 7 часов 20 минут. Оставалось не многим более двух часов до отхода парохода. Я быстро оделся, расцеловал свою новую чудесную жену и бросился в гостиницу. Проводить меня к пароходу она не пришла. Я напрасно прождал у трапа до отхода. Я не знал, что с ней случилось и до сих пор не могу поверить, что она меня обманула. Но это была последняя встреча с земной женщиной, с которой я жил и которая оставила в моей памяти неизгладимое впечатление. Судьба, очевидно, послала мне ее для того, чтобы показать, как ничтожны были ее сладости по сравнению с тем, что готовили мне женщины-карты. Незнакомец был совсем пьян. У него заплетался язык и голова склонилась к столу в неодолимой дреме. Меня тронул его бесхитростный рассказ, и я решил во что бы то ни стало узнать, что было дальше. Но он ничего не мог сказать, он почти спал. Я быстро написал записку, в которой сообщил свой адрес, имя и фамилию, завернул в нее несколько долларов и сунул ему в карман.

ГЛАВА 3

Утром мы должны были отплыть в Лондон, но из-за обнаруженной поломки лопасти правого винта наше пребывание в Амстердаме затянулось на несколько дней. Меня это нисколько не огорчило. Мне не терпелось услышать продолжение сказочной истории незнакомца и, я уже собирался отправиться в бар, как меня окликнули с палубы. Я вышел.

— Вас ожидает у трапа какой-то оборванец, — сообщил мне матрос.

Я глянул через борт и увидел своего ночного рассказчика, приветливо помахал ему рукой. Он мне ответил тем же. Я сошел к нему. Мы пожали друг другу руки как друзья.

— Извините, — сказал мой новый знакомый, — я вчера перепил. Хорошо, что вы оставили свой адрес, а то бы я потерял вас! А мне хочется рассказать вам всю историю до конца, вы очень хороший слушатель.

— Если вы не возражаете, — сказал я ему, — то мы захватим с собой моего друга Дика, он приличный парень, канадец. Мы отправимся в какую-нибудь гостиницу.

Там за бутылкой хорошего вина вы нам поведаете остальное, хорошо? Он немного подумал и согласился. Я сбегал за Диком и через несколько минут мы втроем заняли небольшой уютный номер в тихой портовой гостинице. После двух рюмок доброго коньяку Рэм — так звали хозяина карт — продолжил свой рассказ. — Небольшой, но быстроходный французский электроход "Святой Августин" понес меня прочь от лучезарного берега Алжира

и от моей чудесной любви. Невыразимая тоска и предчувствие чего-то недоброго щемили мне сердце. Ни на секунду я не мог забыть Салину и все время вспоминал до мельчайших подробностей свою прошедшую ночь. Слезы обиды и ревности туманили мне глаза. Стоя на корме, я напряженно всматривался в удаляющийся берег в надежде увидеть хоть мельком милую сердцу фигуру очаровавшей меня женщины. Берег скрылся в знойном мареве, но я еще долго видел его неясные очертания, рожденные моим воображением. Запершись в своей каюте, я решил никуда не выходить, пока не прибудем в марсель. День прошел в мучениях. Вечером я вышел прогуляться на палубу. Была чудесная погода. Все высыпали наверх. Я смотрел на разнаряженных женщин и все они казались мне бесцветными и неинтересными. Мысли мои были полны Салиной. Я был болен ею. В половине двенадцатого я вернулся в свою каюту и, не раздеваясь, лег на диван. Я, кажется, задремал. Очнулся от стука в дверь.

— Кто там?

— к вам женщины, — ответил из-за двери мужской голос. Я не хотел видеть никаких женщин, но не отвечать было невежливо, за стеной приглушенно звучали голоса. Я открыл дверь и в изумлении попятился назад. Передо мной во всем блеске своего великолепия стояла, горделиво выгнув стан, дама, как две капли воды похожая на червонного туза.

— Можно к вам? — спросила она, лукаво улыбаясь.

Молчаливым жестом я пригласил ее войти. Дама поблагодарила кого-то за дверью и вошла.

— Вы уже спали? — она сняла с лица белую кисейную маску и бросила ее на стол.

— Так рано ложатся спать только от скуки. Вам скучно?

— Да, мне скучно, — не совсем вежливо ответил я, стараясь не смотреть на нее.

Меня раздражал этот маскарад. Я был совершенно уверен, что все это подстроено и не допускал мысли, что она действительно женщина с карты.

— Кто ты такая?

— Я? — Она окинула меня взглядом и, закинув руки за голову, приняла такую позу, что я больше уже не сомневался.

— Я туз червей! — спокойно ответила она.

У меня помутилось в глазах. Что за наваждение?

Неужели индус говорил правду? Может быть, это сон? Я ущипнул себя за руку. Стало больно. И чем больше я сознавал реальность происходящего, тем сильнее обволакивало смутное предчувствие какого-то несчастья. И, несмотря на неземную красоту ночной посетительницы и ее необычный, вызывающий наряд, я, кроме чувства страха, ничего не испытывал. Она подала мне руку.

— Давайте познакомимся. Как вас зовут?

Я побоялся дать ей свою руку и еще больше отошел от нее, но имя свое назвал.

— Что с вами?

— Удивилась она.

— Чем я вас так напугала? Может быть вы думаете, что я неодушевленная статуя и холодна, как лягушка? Вы ошибаетесь. Дайте вашу руку и я докажу, что моя горячей вашей. Прикоснитесь к моей груди и вы почувствуете, как бьется мое сердце. Поцелуй меня и ты поймешь, что я женщина…

— Ну, что же ты?

— Не надо.

— Вам нездоровится? Вы бледны! У вас что-нибудь случи- лось дома?

— Нет, ничего. А впрочем, может быть и случилось.

Она села на диван и с состраданием посмотрела на меня.

— Бедный, чем же вам помочь? Выпейте вина, оно хорошо очищает голову от посторонних мыслей.

— Послушайте, — обратился я к ней, стараясь быть повежливей. — вы не могли бы быть настолько любезны, чтобы покинуть меня. У меня нет никакого желания кого-нибудь видеть, тем более женщину.

Она удивленно вскинула брови и милая улыбка слетела с ее губ.

— Ну, что же, будем сидеть так? — тихо спросила она.