Валентайн
Шрифт:
Это правда. Теперь лицо ангела принадлежит всем и каждому. Каждый волен увидеть в нем отражение своих собственных устремлений и тайных желаний. Отражение себя самого. "В этом смысле, — думает мальчик-вампир, — это действительно мой портрет. Повинуясь запрету, наложенному кардиналом, Караваджо раскрыл мою сущность — даже не подозревая об этом".
— Мне пора уходить, — говорит он Караваджо.
— Подожди! Ты разве не хочешь... в память о прежних временах... когда-то тебе нравилась моя кровь!
Но он обращается к пустоте. Осталась только картина.
Только
Откуда-то издалека доносится тихий голос, нечеловечески чистый и звонкий, парящий над музыкой ночи: Miserere mei, miserere mei.
Только искусство...
• иллюзии и реальность •
Уединившись в своей тайной комнате, в окружении сотен ароматизированных свечей, Симона Арлета включила компьютер, открыла окно для просмотра телетрансляций и уселась смотреть проповедь Дамиана. Это было забавно, наблюдать за Дамианом с экрана компьютера — маленький человечек в крошечном окошке, в окружении оккультных картинок на ее рабочем столе: астрологических знаков, арканов таро и алхимических символов, — на таком пестром фоне он совершенно терялся.
Его лицемерие было таким вопиющим, что вызывало невольное восхищение — оно было как монументальный шедевр наподобие супа «Campbell's» Энди Уорхола. Это он очень умно придумал: сыграть на образе Тимми Валентайна — заклеймить его как воплощение дьявола и одновременно сыграть на его сексапильности, что принесет Дамиану в кубышку немалые деньги! — тем более что Тимми Валентайн сейчас снова в моде.
— Жак! — крикнула она. — Соедини меня по телефону с Дамианом Питерсом!
Через минуту:
— Черт возьми, я же тебе уже объяснял. До пятницы я не могу. Что, нельзя подождать?
Симона улыбнулась.
— Дамиан, — сказала она с ядовитой сладостью в голосе, — ты хочешь вернуть себе власть или нет? Ты со мной или нет? Мы же вроде как вместе — благочестивый Дамиан Питерс и канал сатанинской силы в моем лице. — Она захихикала и подумала про себя: а вот интересно, покоробило его или нет ее как бы нечаянное, легкомысленное упоминание имени Врага рода человеческого. — Послушай, у меня есть план. И мне нужна твоя помощь.
— Нужна, значит, будет.
— Следует возродить Богов Хаоса. Единственный, кто еще жив — образно выражаясь, — это принц Пратна, который сейчас превратился в какого-то там восточного демона. И неудивительно, если учесть, с чем он взялся играть перед смертью. Боги Хаоса — это было не настоящее тайное общество. Просто кучка старых развратных придурков, которые бросились на охоту за тем, с чем не могли совладать... за духом, который теперь мой пленник. Мой источник силы. Они не знали вообще ничего про те темные силы, которые движут вселенной. Это были любители. Но сейчас этот дух пробует вырваться на свободу... ты понимаешь, Дамиан Питерс?.. Тимми Валентайн пробует снова вернуться в наш мир... он пытается воплотиться... как будто он — слово Божие.
— Сатанинское слово! — рявкнул Дамиан так громко, что в трубке пошли помехи.
— И ты сегодня помог ему в этих попытках, упомянув в своей проповеди. Ты разве не знаешь, что каждый раз, когда кто-нибудь здесь произносит вслух его имя, каждый раз, когда его образ всплывает в памяти кого-то из этих безмозглых фанатов, которые до сих пор от него без ума, он становится хоть чуть-чуть, но реальнее, хоть чуть-чуть, но сильнее — и мне все труднее его удерживать?! Ты идиот!
— Слушай, я не разбираюсь в твоих колдовских примочках.
— Пора потихоньку учиться, Дамиан.
— Так что я могу для тебя сделать? — спросил Дамиан, и в его голосе явственно прозвучала тревога. Дамиан был далеко не дурак, и он понимал, что Симона — это его шанс получить то, к чему он стремится... надо думать, что к мировому господству, не больше и не меньше!.. Мужчины — они все такие. Все одинаковые. Когда в них пробуждается жажда власти, они превращаются в маленьких Гитлеров. Все без исключения.
— Тимми уже очень скоро достигнет вершины своей харизматической силы. Про него собираются снимать фильм. Люди будут читать об этом, смотреть его клипы по телевизору, думать все время: Тимми, Тимми, Тимми, — и он соберет все свои атрибуты, вопьет себя в себя... и станет собой. Тебе ничего это не напоминает? Рождество Христово — воплощение Бога-Слова в человеческом образе.
— Антихристово воплощение, а не Христово! — со смаком проговорил Дамиан. Он уже чувствовал запах денег.
— И вот в чем парадокс, Дамиан. В момент его наивысшей силы... в момент, когда я рискую его потерять... именно в этот момент у нас есть все шансы, чтобы снова его захватить, связать его нашей властью и полностью взять под контроль... вернуть себе все источники силы... и удвоить их, если вообще не утроить!
Двухдюймовый Дамиан на экране компьютера поднял руки в жесте благословения. Это была не прямая трансляция, а запись с благотворительной встречи. Камера показала страждущих: калеки, больные раком, эпилептики и прокаженные. Разумеется, их снимали не в той же студии, откуда вещал Дамиан, но при монтаже получалось, что все они собрались в одном соборе. Мероприятие было всего лишь образом на экране. А почему нет? — подумала Симона. Образ есть истина. На чем, собственно, строится вся симпатическая магия.
Слуховой образ Дамиана в телефонной трубке был далек от того Аполлонического целителя, которым он представал на экране.
— Блядь, блядь, блядь, — произнес самый благочестивый и набожный из всех телепроповедников. — А получится? Надо, чтобы получилось. Надо очень постараться.
— Согласна, — сказала Симона, — тем более если принять во внимание, что газетчики только и ждут подробностей о том последнем скандале на почве, скажем так, непомерного плейбойства, а налоговая уже дышит тебе в затылок... постараться действительно надо.
— Шлюха!
— Чья бы корова мычала, мой дорогой Дамиан.
Дамиан прошипел что-то нечленораздельное.
— В общем, так, Дамиан. Садись в самолет. Может, ты искренне убежден, что Вопль Висельника, штат Кентукки, это центр вселенной, но ты ошибаешься. Центр вселенной — это даже не Вашингтон, не Нью-Йорк, не Ватикан и даже не Иерусалим. Битва за обладание мировым господством пройдет совсем в другом месте. — Она очень тщательно подбирала слова. Для каждого осла — своя морковка. И морковка должна быть правильной. — Уже очень скоро центр вселенной переместится в один заброшенный выжженный городок... в город-призрак в Айдахо?