Валентин Катаев
Шрифт:
В восемь часов утра рабочие предместья Реджинальд-Симпля медленно двинулись на Центр, разворачивая фронт и загибая фланги. К ним моментально пристали модистки, клерки, газетчики и вообще разношерстная публика, толпящаяся на улицах.
XIV. Правительство лакеев
Таким образом, тридцать два лакея, не считая шестого секретаря, обнаруженного в ватерклозете, и генерал-коменданта, который в полном недоумении, но тем не менее со звоном шагал по опустевшим приемным, вверх ногами отражаясь в паркете, оказались фактическими владельцами Дворца Центра.
Мальчишки-лифтеры, осыпанные серебряными пуговицами, хорошо учли ситуацию.
Кинув на произвол судьбы проклятые лифты, они с восхищением скатывались на животах по перилам вниз, испуская гортанные крики, явно выказывая тем самым свое полное пренебрежение к завоеваниям человеческого гения конца прошлого века.
Автоматы-рестораны во всех секретарских кабинетах бешено работали.
По данным статистического бюро при хозяйственном секретариате Дворца Центра, за первые три часа фактического перехода власти в руки лакеев последними было уничтожено такое неслыханное количество фаршированных индеек, что одних только каштанов к ним пошло по меньшей мере с десяти больших и красивых деревьев.
Выпитое вино определялось не литрами, но количеством нашатырного спирта, которого было вынюхано на тысячу двести долларов. Батист Липоль сидел, заложив ногу за ногу, в кресле Матапаля и, полируя ногти, говорил друзьям:
— Бездельники были наши секретари, вот что. Только и знали индейку с каштанами да разговоры по радиотелефону. Да и Матапаль тоже хорош гусь, доложу я вам. Тоже мне — правитель мира! Шантрапа.
Батист игриво подмигнул Максу.
— Подозрительный сын какого-то гуталинового короля и королевы экрана. Просто парвеню. Удивляюсь тебе, Макс, как ты мог давать ему прикуривать по двадцати раз в день?
Макс уныло вздохнул.
— А если наши патроны вернутся? — проговорил он.
— Вздор! — заметил Батист. — Беру все на свою ответственность. И вообще, как говорится, патронов не жалеть.
Сказав этот первый в своей жизни чужой каламбур, Батист крепко зажмурился и притих.
Однако никто по физиономии ему не дал. Батист удивился, робко приоткрыл один глаз, потом вдруг выпучил сразу оба глаза и добродушно расхохотался.
— А, ребята, вы слышали, что я отмочил? Патронов, ха-ха-ха, не жалеть, ха-ха-ха! Что значит игра слов! Патронов и, хе-хе, патронов. Не жалеть.
Лакеи подобострастно засмеялись.
— Однако, — уныло заметил Макс, — если они не вернутся, хотел бы я знать, кто нам будет платить жалованье?
Лакеи встревожились.
Но Батист успокоил их:
— Ерунда. Что такое жалованье в сравнении с этой штучкой?
Он помахал над головой чековой книжкой, найденной им в бумагах Матапаля.
— Здесь десять листиков подписано без обозначения суммы, на предъявителя. Пока еще суд да дело, мы их реализуем. Я думаю, на рыло можно выжать миллионов по шести. Это, конечно, не так уж дьявольски много, но тем не менее…
В этот миг в кабинет вошел генерал-комендант. По всем данным, этот храбрый вояка совершил изрядную экскурсию по ресторан-автоматам, потому что его нос переливался всеми цветами радуги, как пол-аршина коверкота цвета «шанжан» хорошей выработки.
— Господа, — сказал он, — там внизу бушует какой-то мрачный, но тем не менее весьма рыжий джентльмен неопределенных классовых признаков: не то заводский конторщик, не то суфлер. Во всяком случае, он требует во что бы то ни стало господина второго секретаря. Он кричит, что Дворцу Центра грозит гибель, что Пейч выступил и что вообще необходимо спешно пустить в ход какую-то загадочную машину обратного тока. Я ему предложил убраться, но он сел на лестнице и заявил, что добровольно не уйдет. Какие будут ваши распоряжения?
Батист глубокомысленно задумался.
Вслед за этим в гулкой пустоте приемных послышались торопливые шаги, и Галифакс влетел в комнату. Увидя лакеев, он остолбенел.
— Что скажете хорошего, рыжеватый блондин? — весело осведомился Батист. — Если у вас пересохло в горле — можете выпить стаканчик марсалы и закусить индейкой с каштанами.
Галифакс очнулся.
— Где Матапаль? Что случилось?
— Матапаль — тю-тю! — сообщил Батист.
Галифакс схватился за голову.
— В таком случае что вы здесь делаете? Безумцы! Спасайтесь! Рабочие Пейча приближаются по Бродвею к Таймс-скверу. Весь Манхэттен оцеплен.
Наступила зловещая тишина.
С улицы послышался рев толпы. Этот рев, пока еще похожий на бормотание, грозно усиливался.
— Машину обратного тока! — воскликнул Галифакс. — Она одна может остановить наступление. Где она?
— Мне ничего не известно об этой машине, — с достоинством отвечал генерал-комендант. — А что это за машина?
Галифакс ужасно выругался.
— Вы олух, а не комендант! В таком случае за мной!
В два прыжка он очутился на лестнице и помчался наверх, на крышу-аэродром. Часть лакеев, с Батистом во главе, последовала за ним.
— Машина обратного тока должна быть здесь, — проговорил Галифакс, открывая дверь небольшой стальной будки. — Ее здесь нет! Ее увезли!!!
Он подбежал к парапету, заглянул вниз и увидел Таймс-сквер, похожий на треугольный бутерброд, густо намазанный паюсной икрой несметной толпы. Он отшатнулся.
— Поздно! — воскликнул он. — Мы погибли!
Батист схватил его за плечи и потряс.
— Слушайте, вы, рыжеватый блондин… Собственно, в чем дело? Объясните толком.
Галифакс указал вниз:
— Это рабочие Пейча. Они требуют свержения власти Матапаля. Они требуют его смерти.
— Ну, — сказал Батист, — в таком случае дело еще не так скверно. Мы их сейчас успокоим… Макс, сбегай вниз, в приемную, и принеси чего-нибудь покраснее, метров на десять в ширину и столько же в длину. Там, кажется, есть какая-то розовая обивка.
Макс нырнул и через две минуты вынырнул.
— Есть. Вот. Узковата.
— Ладно, — сказал Батист, — ребята, спускайте этот идиотский флаг Матапаля, из-за которого мы имеем столько неприятностей. Спасибо. Теперь привязывайте это розовое… Так. Мерси.