Валькирия в черном
Шрифт:
– Так лесом все заросло. Больше пятидесяти лет ведь прошло. Что вы хотите, Аня?
Он лгал, а она ничего не хотела. Пожала плечами и села в машину на заднее сиденье. Хозяйка и госпожа. И приказала:
– Не смей смотреть на меня такими голодными глазами.
Может, и правда она почувствовала, что он хочет съесть, растерзать в экстазе ее тут в лесу как волк? Чтобы каждый кусочек ее дивной плоти принадлежал только ему, а не дому, провонявшему ладаном памяти по ее застреленному мужу, не семье, не
Если бы они тогда с ней приехали на то самое место – туда, за холмом, он, наверное, и не смог бы сдержать себя. Там, в «Звонких горнах», вообще все как-то было по-другому. Это он помнил с детства, потому что все поколения пацанов Электрогорска все эти пять десятилетий отправлялись туда как в некое место силы… страшное, но дико притягательное проклятое место.
И вот сейчас после вечера в пивбаре «Депо» охранник Павел ехал именно туда.
Как же темно ночью на подмосковных дорогах…
Кажется, что рассвет никогда не наступит. Тянется бесконечно вечная ночь, и ветер что-то шепчет, силясь предостеречь о непоправимом.
Он не узнал окрестностей в темноте, скорее почувствовал, что это здесь, что он добрался.
Вышел из машины, бросив ее на обочине, даже не включив сигнал «аварийки», и углубился в лес.
В общем, тогда, давно, отсюда туда вела дорога. Остатки ее сохранились и по сей день.
Только вот охранник Павел, пьяный в эту ночь, брел, не разбирая дороги.
Это здесь. Но тут нет ничего. Только тени и тьма.
Внезапно он на что-то наткнулся, больно ушиб колено. Остановился, достал сигарету, сунул в рот и чиркнул спичкой, осматриваясь.
Тени и тьма…
И все то немногое, что осталось от бывшего детского лагерного стадиона. Битый кирпич, обвалившаяся, заросшая травой трибуна.
Остатки лестницы.
И внезапно он увидел ее. Ему хотелось крикнуть: да как вы-то сюда попали, как вы нашли это место, Аня?! Одна, без меня?!
В полосатой вязаной кофточке без рукавов, в смешных каких-то коротких брюках, она стояла на самой верхней ступени разрушенной лестницы.
А внизу толпились подростки в белых спортивных майках и черных сатиновых шароварах.
Охранник Павел за свои тридцать лет и не видел никогда такой униформы. Как на старой кинохронике…
И вот она плавно повела своими белыми хрупкими руками и запела что-то приятным хрипловатым голоском по-немецки. И начала подтанцовывать, а потом бить чечетку и спускаться, спускаться, спускаться по разрушенной лестнице.
Только тени и тьма.
И небывало четкий силуэт пляшущей на фоне тьмы.
Охранник Павел застыл на месте. Так вот какие штуки она выкидывает с ним? Приезжает сюда и ждет его, словно знает, что и он приедет.
Хозяйка и госпожа…
Вдова его бывшего босса.
Приезжает сюда в это проклятое место, чтобы отдаться ему, влюбленному в нее охраннику. Отдаться вдали от дома, тайком от постылой семьи.
Он шагнул вперед и протянул руки, чтобы поймать ее, когда она спрыгнет.
И она прыгнула на него. На секунду он даже ощутил ее упругое тело, прижавшееся, словно прилипшее к нему.
И вдруг понял, что… это не она, что это другая…
Другая женщина.
Та, которую он никогда не видел прежде, а только порой представлял или, может, видел в детстве во сне… в ночном кошмаре. Наяву всегда потом утверждая, что нет никаких призраков.
Нет, нет никаких призраков…
Она дохнула на него смрадом.
А потом сделала ему очень больно.
Спичка, которую он все еще держал в руке, догорела до конца и обожгла ему пальцы.
И только тогда, ощутив ожог, он вскрикнул и пришел в себя в темноте.
Глава 17
СЛЕДЫ И ОТСУТСТВИЕ СЛЕДОВ
Полковник Гущин что-то усиленно ищет и никак не может успокоиться тем, что это «нечто» не обнаруживается.
Такой вывод Катя сделала на следующий день после того, как Гущин (опять же лично, во главе опергруппы) занялся осмотром и обыском квартиры майора Лопахина в Люблино.
Ничего существенного не нашли. И учитывая, что свои последние день и ночь жизни, свой выходной майор провел за городом на даче…
– Я в Электрогорск. Ты поедешь? – коротко спросил Гущин Катю.
– Конечно, Федор Матвеевич.
Кате ОЧЕНЬ хотелось взглянуть на этот подмосковный город. Но не так. Не в составе суетной и шумной опергруппы, этой компании профессиональных снобов, где каждый считает себя в душе умнее и опытнее других и лишь «снисходит» к догадкам и версиям других. Внутри этих профессиональных объединений, как и в любых чисто мужских сборищах, бил ключом дух соперничества. Каждый мечтал самостоятельно «раскрыть дело».
Что ж, и Катя тоже имела такое желание.
Но все же ей больше всего хотелось тихо, спокойно, без спешки, не отвлекаясь, взглянуть на город. Чтобы понять, что он еще что-то помнит. Что он не забыл.
Мертвые дети – такое не забывается.
Это с годами, с десятилетиями уходит в область страшных легенд.
И в таких местах, в таких городах потом всегда что-то происходит…
Вот случилось – смерть на перекрестке дорог.
И что-то непременно случится еще.
Но пока на горизонте маячит лишь одно – осмотр дачи Лопахина в поселке Баковка. Это окраина Электрогорска – частный сектор, где жили в деревенских домах с печками, с огородами, с курами рабочие завода.
На улицах еще сохранились колонки для воды, хотя давно уже тут провели водопровод на участки.