Валькирия
Шрифт:
Талах-ан на её интонации не повелась.
— Оглядитесь по сторонам, — спокойно отозвалась она. — Если б я могла ему что-то продать, разве ж стала бы отказываться?
— Я прибыл на фестиваль по приглашению намэ Латрана, — вклинился незнакомец. — Но мало того, что для меня не нашлось гостевых покоев — теперь оказывается, что и в квартале для обычных гостей ни одной комнаты не снять. Понятия не имею, что мне делать теперь, разве что вернуться домой…
Говоря это крылатый упрямо смотрел на Нарана, но когда тот замолк, Наран отрезал
— Иногда такое случается. Если бы здесь ко мне проявили такое неуважение, я бы и правда вернулся домой.
Решимости поступить подобным образом в глазах незнакомца было не видать, и Санъяра вздохнув, проговорила:
— Сожалею, что вас постигла такая неудача. Сейчас вы можете отобедать с нами и рассказать, что произошло, а после обеда я возможно смогу подыскать вам покои внутри храма.
Наран недовольно засопел возле её плеча.
— Перстань вредничать! — прошептала Санъяра прикрыв рот рукой.
— Я надеялся, что мы побудем вдвоём! — процедил в ответ тот. Но спорить было уже поздно — новый знакомый во всю спешил усесться за стол.
— Меня зовут Хаснэ, — поделился он, утолив первую жажду. — Простите, что доставил вам столько беспокойства, но я уже начал приходить в отчаянье. Я первый за пятнадцать лет среди учёных храма Обруча, кого пригласили рассказать о своих достижениях на большом турнире. Я так радовался, получив приглашение, и в такое отчанье пришёл узнав, что меня нет в списках гостей…
Санъяра покосилась на Нарана. В прошедшем году он помогал ей с устройством фестиваля, который во втором месяце осени проходил на территории зиккурата Свинцовых Волн, и потому сама Санъяра мало знала о списках и об организации этого масштабного мероприятия. Однако Наран лишь продолжал хмуриться и никак не ответил на её взгляд. Санъяра вхдохнула и перевела глаза на Хаснэ.
— Даже если случилась какая-то ошибка, не вижу ничего плохого в том, чтобы ты поприсуствовал на торжествах. В нашем павильоне есть несколько свободных комнат, думаю, одна из них вполне подойдёт тебе.
Санъяра порылась в складках одеяния и достав оттуда деревянную табличку — красиво вырезанный знак деллигации зиккурата Свинцовых Волн, протянула было её новому знакомому. Наран однако резко накрыл её руку своей.
— Ты же не хотела, чтобы кто-нибудь узнал твоё имя, — процедил он в самое ухо девушки, но Санъяра лишь отмахнулась.
— Что это, ты умеешь ревновать?
Наран шумно задышал, но ничего не сказал.
Они поговорили ещё немного о диковинках храма Луны, но Нарану явно не сиделось за столов и при первой возможности он встал, чтобы расплатиться, а затем и Санъяру потянул к выходу.
— Почему ты такой хмурый? Ничего же особенного не поизошло! — заметила Санъяра, когда они двигались по улице от чайной.
— Эта прогулка была дурацкой идеей, — только и буркнул Наран. — Давай вернёмся в гостевой дом?
Санъяра кивнула. Она и сама успела утомиться и соскучиться по тишине закрытого сада.
Дальше они двигались в молчании. Наран думал о том, что произошло, но вслух говорить о том, что его тревожило, не желал.
Санъяра же погрузилась в мысли о перспективах, которые сулил этот фестиваль.
«Восесь зиккуратов покажут свои достижения», — она мысленно перебирала их названия и направления, в которых могла двигаться мысль мастеров. Увы, но её память не была памятью талах-ар и Санъяра не взялась бы вспомнить их все наперечёт, а потому не могла ручаться — было среди них название зиккурата Обруча, или нет.
28
Луна сияла над морем, делая ночь светлее иных дней. Серебристая дорожка лучом пролегла над свинцовой гладью и уобегала к самому берегу.
Хотя храм Санъяры и назывался храмом Свинцовых Волн, на деле от моря он располагался довольно далеко — как рассказывал райере, больше трёх сотен лет назад землетрясение отодвинуло его от линии побережья. А названия и вовсе более было связано с пониманием мира и боевых техник, чем с природными явлениями. Райере говорил, что время — это волны, такие же тяжёлые как свинец, и волны эти не дано остановить никому. Мы можем лишь замедлить их приближение или ускорить бег.
Санъяру угнетало такое виденье, она отвечала, что властная над своей жизнь, а служение храма — осознанный выбор каждого из катар. Но жизнь никогда не предлагала ей испытаний, в которых она могла бы проверить кто прав — учитель, или она.
Сейчас она видела море впервые за год. Оно плескалось и звенело внизу, под острыми скалами паривших в небе каменных островов, на который действительно раскинулись сады. Гибкие лестницы соединяли между собой булыжники среднего размера и настоящие горы, вывернутые из земли, и вся эта композиция со стороны смотрелась ещё более удивительно, чем если находиться на одном из камней.
Наран обнимал девушку за поясницу и раз в несколько минут они останавливались, чтобы погрузиться в долгий, сладкий поцелуй. Прогулка уже подходила к концу. Санъяра знала, что Наран не останется на ночь у неё — а если останется, то уйдёт до рассвета, и потому ей не хотелось приближать встречу к концу.
И всё же она вздохнула.
— Наран, я хочу завтра проснуться к самому началу представлений.
— Хорошо, — легко согласился Наран и не убирая руки развернул девушку лицом к выходу из сада.
Они прошли по усыпанной гравием дорожки, спустились по гибкому мосту и дальше, петляя к самым гостевым покоям. Только у ворота комплекса Наран поцеловал её в последний раз и разомкнул объятья.
— Спокойных снов, — шепнул он, и исчез в темноте.
А Санъяра толкнула створку и двинулась к себе. Как намэ ей полагалась не только отдельная комната, но и небольшой отдельно стоящий дом с собственным двориком, где можно было поседеть под навесом с чайным сервизом или чаркой вина.