Валютная могила
Шрифт:
Однако шеф, очевидно, не услышал особого позитива и решил, что настало время сообщить мне новость.
– Хочу тебя предупредить, – нерешительно начал он. – Передачи про исчезнувшее кладбище бомжей и неизвестно откуда взявшиеся у них евро не будет…
– Я знаю.
– Откуда?
– Оттуда, откуда и вы, Гаврила Спиридонович.
Шеф немного помолчал и сказал:
– Вот и хорошо, что знаешь. А то я думал, что ты будешь обижаться, настаивать, спорить… Значит, закрывай свое расследование, прекращай бомжевать, а то затянет… и возвращайся в лоно родной телекомпании. Есть
– А эта мыслишка может потерпеть до завтра? – спросил я. Что шеф насторожился, я почувствовал тотчас и, конечно, поспешил его успокоить: – Просто мне надо аккуратно завершить свое пребывание в рядах бомжей. Без накладок.
– Проставиться, что ли? – съязвил Гаврила Спиридонович.
– Можно сказать и так.
– И когда ты появишься?
– Вечерком, надо полагать, – ответил я. – Да, чуть не забыл, мне нужен Степа с камерой. И Всеволод в качестве сопровождающего.
– Зачем? – удивился шеф.
– Программу про бомжей и евро нам запретили, но новости-то показывать ведь никто не запрещал…
– А что, могут быть интересные новости?
– Вполне, – многозначительно произнес я.
– И куда тебе прислать ребят? – ничего не имел против новостей (и слава богу) шеф.
– Ко мне домой. Мне надо их сначала проинструктировать.
– Хорошо, – ответил шеф. – Жди…
Как вы относитесь к тому, что вас начинают считать за пустое место? Или всяческими способами указывать, что вы – мелкая сошка, считаться с мнением и желаниями которой вовсе не пристало? Мол, сиди на своей «пятой точке» и не рыпайся, пока хуже совсем не стало. Вас, к примеру, такое положение устраивает? Большинство людей просто утирается и, пустив слезу, продолжает преспокойненько поживать дальше. У многих опускаются руки и пропадает желание что-либо изменить. Не каждый может противостоять тем, кто сильнее и могущественнее его. А вот у меня после подобных демаршей в мою сторону, наоборот, очень сильно чешутся кулаки, меня это бодрит, заводит. И вызывает неодолимое желание продолжать бороться, брыкаться, кусаться. Иначе я просто потеряю уважение. К себе и ко всему тому, что делаю…
Степа и Всеволод приехали ко мне в половине одиннадцатого. И оператор, и его помощник, часто исполняющий функцию телохранителя, поскольку обладал недюжинной физической силой, ребятами были не очень словоохотливыми. Поэтому, войдя в комнату, они просто вопросительно взглянули на меня, ожидая объяснений.
И я начал…
Говорил я не очень долго. Сначала рассказал историю моего расследования, некоторые нюансы, которые ребятам знать следовало (в частности, об убийствах бомжей и капитана полиции Лакшина), и перешел к главной части. То, что я задумал, им очень понравилось. Они одобрительно посмотрели на меня, а потом Степа задал сакраментальный для меня вопрос:
– А получится?
– Не знаю, – честно признался я.
– Я, кажется, знаю, откуда мы будем снимать, – немного подумав, произнес Степа. – Есть один домик поблизости. С его крыши эти твои запасные пути с вагонами будут как на ладони.
– Отлично, – констатировал я. – Значит, задача такова: забраться незаметно на эту крышу, залечь и ждать, ничем себя не обнаруживая. Запастись терпением, поскольку все начнется не сразу. Если начнется, конечно, – добавил я и трижды сплюнул через левое плечо.
– Да начнется, Старый, не переживай, – попытался успокоить меня Степа. Но его попытка осталась только попыткой…
– А когда все начнется, – продолжил я, – снять все до мельчайших подробностей. Но – без крупных планов. Чтобы не фиксировать кадры на лицах бомжей. Снимаем так, как снимают массовку в кино. Ясно?
– Да, – коротко ответил Степа.
– Убраться вам с крыши надлежит так же незаметно. – Кажется, я начал успокаиваться. – Может, придется переждать, когда все закончится и уляжется. Или стемнеет. И уже потом сваливать. Словом, разберетесь на месте. Жду вас у себя дома…
В ответ Степа и Всеволод просто кивнули. Мол, все ясно…
– Ну а коли все ясно, – подвел я итог нашему совещанию, – тогда – вперед. Занимать исходные позиции.
Когда ребята ушли, я немного посидел и, надев свою обычную одежду, вышел из квартиры…
– Ты сегодня, Старый, уже не бомж? – Клим посмотрел на меня без малейшего удивления. Паша тоже не был обескуражен моим приличным внешним видом.
– Не бомж, – ответил я, потом добавил: – Слушай, разговор есть, – и мельком посмотрел на Пашу.
– Говори, говори, – сказал Клим. – У нас секретов друг от друга нет.
– Мне опять нужна твоя помощь.
– Завсегда пожалуйста, – только и произнес в ответ Клим.
– Отведи меня к Королю.
– Зачем? – спросил он, опять не очень удивившись.
– Надо, – уклончиво ответил я.
– Скажи, зачем, – продолжал настаивать Клим, – а то не исполню твою просьбу.
– Ну, хорошо, – согласился я и рассказал Климу и Паше о своем плане.
Какое-то время мы, все трое, сидели молча. Клим время от времени посматривал на меня, но вот о чем он думал, мне было совершенно неведомо. Наконец он снова заговорил:
– Я пошукал насчет приблудного, что ты просил. Есть один такой. Прибился к Ферапонту седьмого вечером. Точно, как ты к нам… Только он два дня, как уже не показывается…
– А каков он из себя, не спросил? – посмотрел я на Клима.
– Спросил, – ответил он. – Неприметный такой. И опасный…
– Опасный?
– Да, так Ферапонт сказал.
Скорее всего, это и был тот самый киллер, что так ловко орудует ножом. Тот самый человек в сером костюме, что следил за мной, приходил вместе с человеком в песочном пуловере и убил бы и меня, если бы тот, в пуловере, отдал ему такое приказание…
– Спасибо, Клим. Ну, так что? Как тебе моя затея?
– Неплохая, – только и ответил Клим.
– А ты что думаешь? – посмотрел я на Пашу.
– Я, как Клим, – коротко бросил тот.
– Опасно только это, – произнес я. – Для многих все может плохо закончиться.
– Ты имеешь в виду, что ножом по горлу – и в колодец? – криво ухмыльнувшись, посмотрел на меня Клим.
– Да, что-то в этом роде, – кивнул я. – Если акция получится не массовая…