Вамфири
Шрифт:
— Да, именно некромантия, — кивнул головой Фаэтор, увидев выражение его глаз. — И в скором времени я обучу этому и тебя. Благодаря ей я смог еще раз убедиться в правильности своего выбора, в том, что ты достоин стать вместилищем для Вамфира. А кто как не твой бывший соратник мог рассказать мне лучше всех о твоих деяниях, твоих сильных и слабых сторонах, о твоих путешествиях и приключениях.
Он шагнул и без всякого усилия перевернул ногой тело тощего валаха на спину. И тут Тибор увидел, что с ним произошло. И совершила это не стая волков, потому что ничего не было съедено.
Тощий сутулый
Тибор содрогнулся и отвел взгляд от растерзанного трупа, но тут же глаза его непроизвольно наткнулись на руки Ференци. Ногти у этого чудовища были остры, как лезвия. Хуже того, зубы его походили на заточенные стамески. От этих мыслей у Тибора закружилась голова, и он едва не потерял сознание.
— Зачем? — шепотом произнес Тибор.
— Я уже рассказал тебе зачем, — Фаэтор начал проявлять признаки нетерпения. — Мне хотелось побольше узнать о тебе. При жизни он был твоим другом. Ты присутствовал в его крови, в его легких и сердце. И после смерти он остался верен тебе, ибо нелегко делился тем, что ему известно. Ты видишь, как свешиваются его внутренности? Да, мне пришлось потерзать их, прежде чем удалось выведать из них все тайны.
Ноги у Тибора подкосились, И он словно распятый повис на своих цепях.
— Если мне суждено умереть, убей меня сейчас же. И покончим с этим раз и навсегда, — прохрипел он.
Фаэтор медленно подходил все ближе и ближе, пока не оказался от Тибора на расстоянии вытянутой руки.
— Высшая стадия существования Вамфира не требует смерти. В первый момент, когда семя окажется внутри тебя и станет внедряться в твой мозг, протянет щупальца вдоль спинного мозга, тебе может показаться, что ты умираешь, но в действительности это не так. После этого... — он пожал плечами, — превращение может происходить мучительно долго или, наоборот, чрезвычайно легко и быстро — это процесс непредсказуемый. Но одно неизбежно — произойдет оно обязательно. Кровь вновь вскипела в жилах у Тибора. У него еще оставалась возможность умереть человеком.
— Что ж, если ты не хочешь позволить мне умереть честно, я сам сделаю это.
Сжав зубы, он с такой силой рванул оковы, что запястья начали кровоточить, но он все сильнее и сильнее дергал цепи, углубляя и расширяя свои раны. Его остановило яростное и долгое шипение Фаэтора. Тибор на миг прекратил свою ужасную самоуничтожительную работу и... оказался в глубокой бездне, в самой преисподней.
Ференци был теперь так близко, что Тибор чувствовал на себе его дыхание, черты его лица были искажены бушующими внутри страстями. Его длинные челюсти раскрылись, внутри сверкнули острые, как клыки, зубы, и было видно, как неистово извивается змеиный язык.
— Ты осмеливаешься демонстрировать мне свою кровь? Горячую молодую кровь? Кровь, которая равноценна жизни! — он дернулся, будто его сдавил неожиданно сильный спазм, и Тибору показалось, что Ференци сейчас станет плохо, но этого не случилось. Он лишь схватился руками за шею, несколько раз судорожно вздохнул и покачнулся, но быстро взял себя в руки. — Ах, Тибор! Теперь, хочешь ты того или нет, ты сам ускорил наступление того момента, когда больше откладывать нельзя. Это мой час и твой тоже! Пришло время появиться яйцу, семени! Смотри! Смотри!
Широко раскрытый рот Фаэтора сделался похожим на черную пещеру, а раздвоенный блестящий язык изогнулся крючком и конец его опустился в горло. Там он подцепил что-то и вытянул на свет.
Тибор весь сжался, и ему трудно стало дышать. Он увидел, что в раздвоении языка зажато яйцо вампира, его семя — полупрозрачная серебристая капля, сияющая словно жемчужина, дрожащая в последние секунды перед... перед посевом?
— Нет!!! — раздался хриплый крик ужаса. Но неизбежное должно было случиться. Тибор взглянул в глаза Фаэтора, пытаясь прочитать в них хотя бы намек на то, что его ожидает. Но он жестоко ошибся. Ференци умел подчинять других своей воле, обладал мощным даром гипноза. Глаза вампира были желто-золотого цвета. И без того огромные, они увеличивались с каждой секундой. «Сын мой, — казалось, говорили они. — Ну давай же, поцелуй своего отца!» Потом...
Из жемчужно-серой капля превратилась в алую, и рот Фаэтора быстро прижался к раскрытому в крике рту Тибора...
Молчание Гарри Кифа длилось несколько секунд, и за все это время завернутые в одеяла и охваченные ужасом от того, что им пришлось услышать, Кайл и Квинт не проронили ни слова.
— Это наиболее... — наконец заговорил Кайл.
— Никогда в своей жизни... — почти одновременно начал Квинт.
— Нам придется закончить на этом, — с тревогой в голосе прервал обоих Киф. — Мой сын вот-вот проснется, ему пора кушать.
— Два разума в одном теле, — задумчиво произнес Квинт, все еще находившийся под впечатлением от услышанного. — Я говорю в данном случае о вас, Гарри. В какой-то мере вы похожи на...
— Не надо об этом, — снова прервал его Киф. У меня нет ничего общего с тем, что вы имеете в виду. Даже отдаленно. Слушайте, я должен торопиться. Вы хотите что-нибудь рассказать мне?
Кайл постарался сосредоточиться и заставил себя вернуться на землю, к реальности.
— Завтра мы встречаемся с Краковичем, — сказал он. — Но у меня неспокойно на душе. Предполагалось, что это будет сугубо конфиденциальная встреча двух отделов экстрасенсорики, своего рода обмен опытом. Но в это дело уже вмешался по меньшей мере один агент КГБ.
— Откуда вам это известно?
— У нас есть свой осведомитель, но он держится в тени. Их люди слишком близко подобрались к нам. Призрак Кифа, казалось, был озадачен.
— Этого никогда бы не случилось во времена Боровица. Он их люто ненавидел. И честно говоря, я не понимаю, почему это случилось сейчас. Между методами контроля над умами, которыми пользуется Андропов, и нашими нет ничего общего. Когда я говорю «нашими», я имею в виду и русских. Постарайтесь избежать противостояния, Алек. Вам необходимо работать вместе с Краковичем. Предложите свою помощь.