Вампиры – дети падших ангелов. Голоса дрейфующих льдов
Шрифт:
Девушка обиженно ткнула ему в нос флакон с именем его брата.
– Она украла это!
Губы молодого человека сомкнулись плотнее. Он некоторое время смотрел на флакон, потом перевел взгляд на саму девушку.
– Я не могу поверить, что из-за какого-то одеколона ты способна избить ту, кто слабее тебя!
Катя слушала, как он отчитывает ее, и на непродолжительное мгновение ей стало стыдно, но это чувство быстро сменилось. Она увидела, что стоя с опущенной головой, с лицом, скрытым тенью чепца, Ксана улыбается. А Вильям схватил
Девушка смотрела на безобразное пятно и осколки от флакона, застрявшие в обоях, и ей казалось, что она сейчас взорвется, как вулкан. Более крупные частички стекла вертелись на полу. Катя взяла один из них, полностью сохранивший золотистую надпись «Lionel» и, посмотрев на Вильяма, выплюнула:
– Я тебя ненавижу!
Он растерялся, зеленые глаза, сердито сверкавшие, - потускли, как звезды бледнеющие с рассветом.
Девушка обернулась к служанке и отчеканила:
– Убирайся! Чтобы я больше никогда тебя не видела здесь!
– Катя, - вымолвил Вильям и схватил ее за локоть, - прошу, не делай того, о чем потом будешь жалеть! Ксана служит нам много лет. В тебе говорит твой бес, это не ты, посмотри на меня, ты другая…
Она вырвала руку и презрительно улыбнулась.
– Да откуда тебе знать, какая я! Ты вечно ошибаешься! И сам ты - ошибка! Моя главная и непоправимая!
Девушка сжала в руке осколок, забрала с тумбочки письмо и вышла из комнаты. В коридоре стоял Тане, с ехидной улыбочкой отметивший:
– Парфюм у Лайонела, конечно, отменный, если женщины дерутся из-за него, - юноша хохотнул, - пойду, что ли, прислонюсь к стене, может, это растопит сердце Анжелики Тьеполо! Как думаешь?
Катя молча прошла мимо, но упоминание об Анжелике вовсе не оставило ее равнодушной. Огненный шар прокрутился в животе. Сейчас ей казалось, что повсюду одни враги и предатели. Она выбежала на улицу и покинула двор, оставляя за собой бордовые следы - кровь текла из кулака, где стекло порезало кожу.
Длинная улица рядом с домом вампиров, не освещенная фонарями, под пристальным оком луны блестела от влаги и луж на асфальте. С деревьев и крыш капало, разбивая их гладкие и темные зеркальные поверхности. На мгновение создалось впечатление, что за спиной кто-то есть. Девушка резко обернулась, но никого не увидела. Из черной трубы на повороте к дому братьев шел дымок, окна во всех домах были темны, вокруг тихо-тихо.
«Как же она все ловко обставила - эта прислужка», - сердито думала девушка.
– Ей все всегда верят!
– Я не верю, - услышала Катя, и рядом с ней поравнялся Атанасиос.
«Так вот, кто следит… значит, не ошиблась», - одно то, что с ума она не сходит, ее уже порадовало.
– Да? Почему?
– Она хитрая и пронырливая, к тому же не так беззащитна, как некоторые полагают.
кивнула девушка.
– Ты все время стоял за дверью?
– понимающе кивнула девушка.
Тане не ответил, но предостерег:
– Осторожно с этой Ксаной, она… - Он помолчал.
– Она опасна.
– Я ее не боюсь!
– фыркнула Катя, перепрыгивая лужу.
– Полагаю, она тебя тоже.
– Юнец придержал ее за руку и насмешливо заметил: - Думаешь, ты случайно нашла духи Лайонела у нее в комнате? Думаешь, она просто так душилась каждый день?
– Каждый день?
– Изумилась девушка.
– Ну конечно… ты же постоянно сидела в своей комнате.
Катя нахмурилась, мозг ее усиленно заработал, она начала понимать, к чему клонит сын Цимаон Ницхи.
– Проклятие, - наконец выдохнула она, - я же выгнала ее и теперь…
Мальчишка издевательски зааплодировал и закончил:
– Теперь она спокойно пойдет к Лайонелу и, полагаю, он заберет ее с собой в Англию.
Из всего, что он сказал, больше всего ее заинтересовало одно:
– Он еще не уехал?
Тане стиснул зубы, выпустил ее руку и буркнул:
– Не тем ты занимаешься, не тем.
– Но ведь ты сам… - опешила Катя. Некоторое время смотрела на него подозрительно, затем пораженно заморгала и выдохнула:
– Ты не хочешь умирать!
Юнец испуганно вздрогнул, замахал на нее как бешеный.
– Я готов умереть, - яростно выкрикнул он и чуть тише добавил: - Если на то воля моего отца! А ты… не смей!
– Ну и глупец, - презрительно бросила Катя, вглядываясь в напряженное покрасневшее лицо с пылающими желтыми глазами.
– Впрочем, я тебе не верю. Плевал ты на День Искупления. Ты просто избалованный мальчишка, который хочет жить и познавать, нет тебе дела до моста, который опустится с небес, тебе на земле нравится!
Тане качал головой, отступая от нее, а она насмешливо продолжала:
– Как же я тебя понимаю! Впервые вырвался из Тартаруса на свободу и как горька мысль, что эта свобода может оборваться в любой момент!
– Заткнись, - прошипел Атанасиос.
Катя засмеялась и, повернув назад, зашагала к дому.
– Куда ты? Что ты задумала?
Девушка выпустила из окровавленной руки осколок с золотистой надписью, и тот мелодично звякнул, ударившись об асфальт.
– Терпение.
Они подошли к воротам в тот самый момент, когда на крыльцо с чемоданом вышла Ксана в сопровождении Вильяма.
Катя заметила на себе торжествующий взгляд Атанасиоса и, подарив ему мимолетную улыбку, бросилась к крыльцу. Она заключила служанку в объятия, причитая: - Ксана, милая, ты должна меня простить! Я не знаю, что на меня нашло! Я такая дура! Мне так жаль!
Она чувствовала, как напряжены плечи Ксаны и, отступив на шаг, сложила ладони в молитве.
– Не оставляй нас, ты нам всем очень дорога, ты член нашей семьи! Я виновата, но… - Она как будто запнулась и опустила глаза, а потом выпалила: - Пожалуйста, давай начнем сначала? Мы можем стать подругами! Мне страшно и одиноко… ты нужна мне!