Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной
Шрифт:
— Вот только не говори, что вы еще и…
— Если детей не будет, откуда взяться запрету? — она улыбалась столь мило, что и не поймешь, дразнит она меня сейчас, или и впрямь там у них настолько все запущено.
— Нет, ладно, с родственниками вашими что хотите, делайте. Ты мне про людей объясни. Зачем при таком всеобщем счастье вам секс с людьми понадобился? Почему вы просто крови выпить не можете? И…с животными тогда как же? Их вы тоже «всей душою любите»?
— Ну а зачем нам вообще люди при нашем «всеобщем счастье»? Источник жизни, увы и ах! И ваши эмоции, вся вот эта нерастраченная чаша, невзболтанная, у каждого свой индивидуальный букет, то, что так чуждо нам…и так притягательно! Да секс с вами дает нам едва ли не больше жизненной силы,
— Сэнта, что ты…пожалуйста, перестань!
— Омерзительный чай, — сообщила она, никак не реагируя на мои попытки высвободить руку. — После такой гадости жутко хочется выпить нормальной крови.
— Не моей, я надеюсь?
— Хочется? Хочется твоей, а выпить придется у кого–то другого. Был бы Анхен тут, я б его, конечно, и на тебя уговорила, а так придется обойтись. — Она выпустила, наконец, мою руку. Я поспешно сбежала от нее на свое место. Вот это мы поговорили о всеобщей вампирской любви, вот это было здорово. — Да не пугайся так. Сейчас вызову тебе такси, домой поедешь. А я погуляю тут еще немного. Заканчивай свой обед. Чаю тебе заказать?
— Нет, не надо, спасибо… А я думала, у вас как–то… ну, девочки у мальчиков кровь пьют, мальчики у девочек…
— Да без разницы. Компания в целом должна быть разнополая, тогда букет эмоций будет полнее и ярче, а какого пола тот, у кого ты пьешь кровь, значения не имеет.
— Компания?
— Конечно. Чем больше участников, тем сильнее эмоции и выше наслаждение. Отсюда и пошла традиция разделенной трапезы. Да не пугайся так. Для тебя большую компанию никто собирать бы не стал. Нам бы с тобой и Анхена вполне хватило. А то слабенькие вы, человечки, много партнеров не выдерживаете…
Такси благополучно отвезло меня в Сады, и я долго сидела на крыльце в ее любимом кресле–качалке, пытаясь хоть как–то переварить услышанное. Получалось с трудом, особенно в свете ее последних откровений про ее, меня и Анхена… Это было что–то уж совсем… И никакие ее рассуждения о всеобщей вампирской любви… Ну где–то же должна быть граница… Ну какие–то нормы должны быть неизменны… в любом обществе, при любой культуре…или нет? Или пусть они как хотят, но я-то человек, меня не надо в это вмешивать.
На землю опустилась ночь, а она так и не вернулась. И уже лежа в кровати, я еще долго слушала, как тихонько щелкают по доскам пола кошачьи когти, и то в одном, то в другом углу дома раздается печальное вопросительное «мяу». Толстый Рыжий Кош по имени Мар тосковал без своей хозяйки.
Наверное, я ждала, что приедет Анхен и заберет меня домой. А вместо этого Сериэнта довезла меня до вокзала и вручила билет на поезд. Она даже не стала выходить из машины, чтоб со мною проститься. Просто дождалась, пока я захлопну дверцу, и уехала. Что ж, в подружки она мне не записывалась, свой список добрых дел наверняка перевыполнила на месяц вперед, а я и сама в состоянии найти нужную мне платформу. Ну подумаешь, крупнейший транспортный узел. Так и я не из деревни.
***
Тихо приехала домой. Тихо пришла на работу.
— Ну здравствуй, — сказал мне Анхен.
— Здравствуй, — ответила я.
— Ты выглядишь отдохнувшей. Сессию–то сдашь? Пол семестра ж прогуляла.
— Постараюсь. Ты ведь скажешь, что я болела?
— Куда ж я денусь. А ты мне скажешь что–нибудь взамен?
— Что, например?
— Что ты соскучилась. Что тебе надоело меня отталкивать. Что ты готова попробовать стать мне хоть немножечко ближе.
— Я не готова…пробовать…
— Эгоистка. До мозга костей. Была, есть и будешь. Что ж. Живи, как решила, — он уходит к себе в кабинет, и дверь закрывается за ним, и если б можно было вернуться…вернуться в прошлое, чтоб все изменить и переделать…я б вернулась в этот день, и ответила не так, я все бы сделала не так…но вернуться нельзя, время линейно, момент упущен, дверь закрылась. Жизнь продолжается.
И снова девочки из группы завистливо вздыхают, глядя на меня. И снова Анхен лишь через стенку, но такой подчеркнуто–отстраненный. И снова работа, привычная уже, но такая безликая. И мучают мысли. О всеобщей вампирской любви. О Сериэнте, которая не прочь заняться любовью со своим троюродным внуком и человеческой девочкой. И девочка при этом будет — только сосуд, из которого черпают кровь и удовольствие. Анхена она бы уговорила. О том, что стоило бы уговорить еще и меня, речи не шло. Я человек. Меня — просто взять. Как Ингу тогда — через боль и слезы. А что? Тоже себе эмоции. А любовь — это у них друг с другом. А мы не объекты вампирской любви. Мы — всего лишь ее источник. Это их эмоции переплетены там так, что не разобрать, где кончаются твои и начинаются чужие. А наши они просто черпают, словно кашу ложками. Причем, ведь не жадные. Сразу на всех. Если все — это тоже ты. Ну, или почти ты…
Каково это — всех любить? Быть единым народом с едиными чувствами?
Однажды не выдержала, спросила. Время было под вечер, вроде был не сильно занят и настроение вполне себе…Забирала у него очередные бумажки и поинтересовалась.
— Что она тебе пересказывала там? — хмыкнул Анхен. — Жизнь насекомых? Какие, к дракосу, единые чувства? И где там всеобщая любовь? Ты на нее взгляни внимательно. На Сэнту. Где она живет, как она живет, с кем? Так сильно всех любит, что аж глаза б не глядели! Да она с собственным сыном, дай светоч, раз в десять лет видится. Что у нас там за Бездной происходит, знает лишь по неясным слухам, в которые и вникать–то особо не стремится.
— Так что, все это неправда? И нет никакой всеобщей любви? Единого народа в едином экстазе?
— Правда. Неправда. По–всякому. У меня порой такое чувство, Ларис, что ты пытаешься найти некий мифический столб с надписью: «Истина в самой последней инстанции». А дальше подробный список всех самых правдивых правд мира. Хочу тебя огорчить. Такого столба нет. Любая правда многолика. Любая истина переворачивается, если взглянуть на нее под другим углом. Но не перестает быть истиной.
— А если проще?
— Проще? Пожалуйста. Чем меньше у тебя своего, тем больше тебе хочется его иметь. И если мы чувствуем чужие эмоции и фоним своими, то мы с детства учимся свои эмоции закрывать, а от чужих закрываться. И коль чужие эмоции протекают в тебя, становясь твоими, то ты не поплывешь в этой аморфной жиже, а научишься вычленять и дифференцировать. Ведь кроме любви и желания есть еще ненависть и неприязнь, боль и равнодушие. Есть еще мысли, которые у каждого свои. Есть еще цели и интересы, которые порой пересекаются. И подобно тому, как люди учатся врать словами — ради выгоды или просто из вежливости — так и вампиры учатся врать эмоциями, посылая в нужный момент — нужные, закрывая лишние. Наше общество — сложносоставное, его суть не сводится к всеобщей любви в муравейнике. Да, я могу почувствовать каждого как близкого и родного, но я не каждого позову в свой дом и не каждого положу в свою кровать. Мы на то и Высшие, чтоб жить не под воздействием плетения эмоций, но плести их самим. Да, мы способны обретать единство в любви и слиянии, но каждый раз это будет слияние близкий друзей, а не вообще всего народа и не абы кого абы с кем.