Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной
Шрифт:
— «Не выходя из оргазма» у меня бы не получилось… — не может скрыть ухмылки. Воспоминания об оргазме, видать, греют.
— Не перебивай, ты прекрасно все понял.
— Я понял, — становится серьезен. — А теперь попробуй понять и ты меня, — сцепляет руки в замок на коленях, какое–то время смотрит на свои сцепленные пальцы, затем вновь поворачивается ко мне. — Мир редко бывает таким, каким нам хочется. И потому поступки свои следует совершать, исходя из реальности окружающего мира, а не из своих представлений об идеале. А реальность такова, что по закону — сколь угодно неправильному и несправедливому — ты принадлежишь Анхену. Более того, в тот конкретный момент времени
Да, получил бы, не могу не согласиться. Он был так уверен, что я ему нужна: признавался в любви, представлял гостям… Как же быстро все кончилось.
— Но если он так меня любил, так во мне нуждался, с Владыкой ругался, храмы рушил, то как же… как же он мог — вот так? Даже не проверил, жива ли? Даже не убедился, что умерла. Все равно? Ему так резко стало все равно? После нескольких фраз? После очередного несовпадения во взглядах? Разве прежде мы совпадали?.. Как же он мог — вот так, мгновенно — разлюбить и забыть? Как?
— Ну а ты с кем решила сыграть в интересную игру «убей меня, коль понять не в силах»? — невозмутимо пожимает плечами Лоурэл. — Я понимаю, это на эмоциях, ты тогда не думала особо. Так подумай сейчас, мы не спешим. Как он жил? Как он живет все эти годы в Стране Людей? Думаешь, он никогда никого не любил? Думаешь, все его девочки–секретарши были для него — ничто? И сидел себе одинокий вампир на вершине мира — Ларису ждал.
— Не ерничай.
— Да я не ерничаю, — вздыхает Лоу, — я объясняю. Для него каждая его девочка — это любовь. Он не может иначе, не нужны они ему в другом качестве. Да, любовь неравная, с его стороны — покровительство, с ее — поклонение. Но если бы он их — всех и каждую — не любил, Страны Людей бы не было… Вот только — каков срок любви вампира? И какой финал?
Смотрит. Молчит. Ждет, что я отвечу.
— Но он же их, кажется, отпускал?.. Или убивал?
— Отпускал. Если оставалась здоровой. Или убивал, если сходила с ума. В среднем они менялись раз в пять лет. Раз в пять лет он вырывал их из своего сердца, чтобы не увидеться более никогда. Как бы сильно их ни любил. Как бы крепко ни был привязан. В лучшем случае — прогонял. В худшем — убивал. Сам, лично. А Страна ваша существует приблизительно 300 лет. Деление в школе проходили? Вот подели. Сколько раз он навсегда прощался с теми, кто был ему очень и очень дорог? У него в этом огромный опыт, девочка. Он привык, что все кончается именно так. А ты нашла, вероятно, очень правильные слова. Он услышал тебя. И он тебе поверил. Что ничего у вас не выйдет, что лучше — смерть… Потому что чужая смерть — это очень привычный выход для вампира. Такой обыденный. Легкий. Куда проще, чем строить отношения, которые по привычной схеме не строятся. Чем делать над собой усилие, преодолевая не только внешнее сопротивление, но и внутреннее, меняя не только других, но и себя, — мой собеседник немного помолчал, давая мне возможность осмыслить услышанное. — И он ведь горюет, Лара. И не приехал, чтобы не видеть твое мертвое тело, чтобы строить иллюзии, будто ты все еще там жива.
Сжимаю виски руками. Я никогда их не пойму. Ему проще строить иллюзии, что я жива, чем убедиться, что я жива. Чем помочь мне выжить. Зачем, ведь в порыве отчаянья я сказала, что хочу умереть. Так надо исполнить именно это мое желание, и горевать, что ничего у нас не вышло. И найти себе новую девочку для любви. Следующую.
— Но это он, Лариса, — вырывает меня из горестных раздумий Лоу. — А речь сейчас о тебе. Ты все еще хочешь умереть? Мне, почему–то, так не кажется. Это была минута отчаянья, но отчаянью нельзя предаваться вечно.
Вздыхаю. Он прав, конечно. Но делать–то мне теперь — что?
— А предложить тебе я могу следующее, — спокойно продолжает меж тем вампир. — Ты остаешься со мной — здесь, в этом доме. Гостей я сюда не приглашаю, когда хочется общения — просто уезжаю в город.
— А что это за город?
— Арака. Захочешь — как–нибудь съездим, не захочешь — тебя никто не потревожит. Просто будешь жить. Здоровье поправлять, нервы расшатанные лечить. Вон, книжки читать, у меня их много.
— А книжки у меня — не выходит, я только устно пока. Ты мне поможешь?
— Ну конечно я помогу. Я ж обещал, что буду учить тебя языку. Придется сдерживать обещание, — он улыбается. — Ну, ты согласна? А умирать — это когда–нибудь потом. В старости, ладно?
Конечно, я согласилась. В его доме было тепло. Не потому, что в щели не дуло. А просто — улыбка у него была такая. Теплая. Вот только:
— Лоу, а как же Анхен? Он мне позволит здесь жить? Он не заберет меня? Не убьет?
— Так он тебя уже убил. Я же тебе рассказывал. Ты умерла где–то над Аниарой. Это общеизвестная и очень трогательная история.
— Но он–то знает, что это не так.
— Знает. И что он отправил тебя в горы — тоже знает. Ну а в горах тебя медведи съели. Стоит ли удивляться, одинокая девочка, беспомощная, беззащитная… Ты уж прости, я все вещи твои там оставил. Нам чужого не надо. А новые я заказал, к вечеру привезут… Что я привычкам своим изменил и человечку себе завел — да мало ли, с кем не бывает. Мне, в отличие от некоторых, путь в Страну Людей не закрыт. Да и узнают о тебе не скоро, если ты в этом доме жить будешь. А уж с давно умершей девочкой авэнэ так и вовсе не соотнесут, кто в лицо тебя помнит? Кто рассматривал? Ну а сам он подробностями моей жизни давно не интересуется. С тех пор, как я Страну его любезную глубоко не оценил, — Лоу вздохнул, на лицо его набежала тень. — Он ведь мечтал меня Генеральным Куратором сделать. Со временем. Да и я когда–то мечтал. Всю свою юность… А впрочем, я, кажется, тебе уже рассказывал.
— Про Генерального Куратора — нет. Я думала, ему самому интересно управлять.
— Не Страной Людей. Там он хотел бы просто жить. Вот как Сериэнта. Ей ведь тоже — и должности предлагали разные, и звания… Всех послала. Сказала: «Я вот тут ботаническим садом заведую. И мне достаточно».
Вспомнилась Сэнта, и кот ее рыжий, перекормленный, и домик, гораздо меньший, чем тот, где мы сейчас. И вздернутый подбородок: «Мой список добрых дел на сегодня заполнен». Да, такая пошлет.
— Она действительно за Бездну не приезжает?
— Действительно. Вреднющая тетка.
— Ну и что. А Заринку она спасла. И мне помогала… А он, правда, меня не найдет?
— Не найдет. Если ты не захочешь.
— Я не хочу!
— Это только сейчас. Ты больна, напугана, измучена. Вот отогреешься у меня, и сама к нему полетишь.
— Неправда! Он мне не нужен, и ты… Обещай, что ему меня не отдашь! Что не как в прошлый раз! Что не бросишь! Это было подло. И больно, Лоу. Так нельзя, ну я же живая. Да, не вампир, человек, но ведь тоже живая. Чувствующая, разумная…