Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной
Шрифт:
Она пришла неожиданно, за день до последнего экзамена. Бледная, заметно похудевшая, но с лучащимися счастьем глазами.
– Лиза? – удивилась мама, открывая ей дверь, – а Лариса к экзамену готовится, у нее завтра последний. А ты, наверное, уже все сдала?
– Нет, тетя Лида, я не стала подавать документы.
– Как не стала, Лизонька, ты же так хорошо училась?
– Обстоятельства изменились. Завтра я уезжаю, вот, зашла попрощаться.
– Как уезжаешь, Лиза, куда? Вы всей семьей переезжаете? Папа новую работу получил?
– Мама, да отстань
– Вот нужны вы мне, подслушивать вас, – мама ушла на кухню и демонстративно загремела посудой.
Я усадила Лизку на свою кровать, мигом забыв про все учебники. Уселась рядом, обняв подушку.
– Давай рассказывай, Лиз, что случилось: почему ты не поступаешь, куда уезжаешь? Надеюсь, этот чертов выпендрежник с Горы Ненужных Заветов не обидел тебя? Ты же не из-за него сбегаешь из города? Он что, тебя преследует?
– Ох, Ларка, какая ж ты смешная, – Лиза уселась поглубже, опираясь спиной о стенку и поджимая коленки к подбородку. – Какой выпендрежник, какие заветы, кому и зачем меня преследовать?
Она смотрела на меня, улыбаясь, и было что-то в ее улыбке. Так мать смотрит на любимое дитя, трясущее погремушку.
– Ну, не знаю, Лизочка, последний раз я оставила тебя в объятьях одного весьма кровожадного и сладострастного вампира. И тут такие перемены! Не знаю, что и думать.
– Да что тут думать, Ларка? Я счастлива, я бесконечно, сказочно счастлива!
– Он был настолько хорош?
– Он – есть! И да, он невероятно, невообразимо, беспредельно хорош!
– Так, Лизка, кончай молоть пургу, расскажи нормально, все ж таки не каждая первая с вампиром встречается. Он пил твою кровь?
– Конечно. Он же вампир.
Уже хотела было спросить «откуда», но, вспомнив Петерса, поняла, что не к чему нам такие подробности. Спросила иначе:
– И вы занимались любовью?
– Ларка, ну какая ты темная! Конечно, мы занимались любовью. Мы только и занимались, что любовью. Потому что само это действо, когда он вонзает в твою плоть свои зубы, уже любовь! Когда ты чувствуешь его зубы глубоко в себе, и сам ток крови меняется от его жадного вдоха, все тело обдает таким жаром блаженства, что уже нет других желаний, только слиться с ним, раствориться в нем, отдаться ему без остатка, всем: телом, душой, кровью! И он владеет тобой – жадно, неистово, подчиняя, повелевая, превращая тебя – в себя!
Глаза ее мечтательно закатились, щеки раскраснелись, на губах блуждала сладострастная улыбка, словно она вновь была там, с ним – отдавая, отдаваясь, любя. Она словно светилась счастьем, и даже мудростью какой-то, будто познала истину, недоступную прочим.
– Лизка, это было два месяца назад. И ты по-прежнему живешь этой встречей? Проснись, пора идти дальше!
– Дальше уже не надо, Ларис. Я уже пришла. К тебе. Чтобы рассказать, что эти два месяца были самыми счастливыми в моей жизни, потому что мы с ним почти не расставались, а завтра я вообще улетаю к нему. Навсегда.
Так, что-то я вообще перестаю понимать. В такую любовь вампира и девы поверить я была решительно не готова, но раз Лизка говорит, что все именно так, а все мои знания о вампирах в детских книжках вычитаны, да из пустого места высосаны…
– Я была уверена, что вы расстались уже наутро, и более никогда… – растеряно выдала я. – Он что, жениться на тебе собрался?
Лизка рассмеялась. Она смеялась, смеялась, а в конце неожиданно расплакалась.
– Лиза, Лиза, ну что ты? – я растеряно обнимала ее, прижимая к себе, как ребенка, гладила по растрепавшимся волосам, – ну перестань, я же ничего не понимаю в вампирах, я не хотела тебя расстроить, просто объясни.
Она объяснила. Успокоилась и объяснила. Вторично она увидела его в больнице.
– В больнице? А что ты делала в больнице? Болела? Или навещала родных?
– Приходила в себя после бурной ночи. Он выпил больше, чем изначально рассчитывал, он сам мне потом признался, ему было со мной слишком хорошо, и он не мог остановиться, а потом я потеряла сознание, и очнулась уже в больнице. Приходила в себя несколько дней, меня кормили там витаминами и поили всяческой гадостью, а потом пришел он, с огромным букетом роз…
– Весь в черном-черном, как на похороны? – не смогла удержаться я. – Так может он на похороны и шел, а тут такой облом, говорят: да жива она, ваше вампиршество, не докусали.
– Ларка, прекрати! Вечно ты смеешься, где не смешно. В нормальном он пришел: в светлых брюках и рубахе с коротким рукавом.
– О, так мы ходим в нормальном? А что ж тогда на Гору так вырядился? Как принц вампиров из детской книжки?
– Да какая разница, как? Лара, ты будешь слушать? А то решу, что ты попросту ревнуешь!
– Ревную к чему, Лиза? К тому, что тебя едва не убили? Я с головой дружу покамест!
– Дурочка ты. Ты ничего, ничегошеньки не поняла. Он подарил мне б лаженство. Это не передать словами, это сравнить вообще не с чем. Вот, понимаешь, в целом свете нет такой вещи, которая бы стоила того, чтоб отказаться от его любви.
– Есть. Жизнь.
– Нет, Ларка. Ты просто не понимаешь, потому что сама еще не испытывала. Жизнь не нужна, если взамен можно получить такое счастье.
– Жизнь нужна всегда. И в жизни бывает очень-очень много счастья. По самым разным поводам.
– Да, наверное, – Лиза опять улыбалась. Тихо, мечтательно. – Вот представь: долгая-предолгая жизнь. А счастья на эту жизнь отпущено – чашка. Полная до краев, но всего одна. И оно разбрызгано по этой жизни мелкими-мелкими капельками – чтоб на всю хватило. И ты бредешь по ней, слизывая эти капельки: с каждого листочка, с каждого кусточка. Да, их много, но жажды так никогда не утолить. А его любовь дает мне возможность выпить всю чашу сразу – до дна! Представляешь: все отпущенное тебе в жизни счастье пережить за одну только ночь!