Вампиры девичьих грез
Шрифт:
— Зовут меня Симеон Агофитов, и буду я вашим проводником на пути трудном и прекрасном, до самой границы вечности, — заявил между тем старец возвышенно и серьезно.
Мда, да вы поэт, дедушка. Этак мы и до вечера не управимся. Хотя — кому как. Говорят, на закате самая большая вероятность встретить вампира. Хотя с чего, если разобраться? Это только в сказках про Вампиров Адской Бездны они по ночам шныряют, да солнца с петухами боятся. Наши создатели ничего не боятся: ни петухов, ни солнца со всеми звездами. Хотя, кто ж их знает, чего они там боятся, может, как та колдунья, что водой из ведра окатят. Кто ж в таком признается? А ну как взбунтуются неблагодарные создания, водометы на Гору заволокут, и давай полоскать их Город
Так, опять я что-то не о том радуюсь. Что там дедуля-то?
— …и тогда мудрейшие из вампиров, приметив у части своих животных почти разумную способность подражать своими действиями действиям хозяев своих… — угу, угу, на вольный выпас. Класс первый, урок первый, глава первая. «Как вампиры людей из животных создавали». Так и будет весь учебник пересказывать? Этак мы и до утра с места не стронемся.
— Простите, светлейший Симеон, а можно вопрос? — Регинка все же не утерпела. Еще бы, она ж у нас отличница, не хуже любого старикана учебники пересказывает. — А мы сегодня увидим вампира? Хоть одного?
— Как ты спешишь, дитя. Куда ты так спешишь? — старец, похоже, даже не рассердился. — Шанс есть всегда. Вампиры приходят на Гору. Порой. Но даже если вы не увидите вампира здесь — отныне вы будете встречать их в родном городе. И довольно часто. А теперь, поскольку предыдущая группа, наконец, ушла в лабораторию и освободила нам смотровую площадку, прошу к краю Бездны!
Так вот он, Город! Кажется, мы рванули, едва не затоптав дедулю — за кусты, по дороге… и, ахнув, затормозили, не добежав шаг до резкого, неестественного, внезапного… хотя знакомого по рассказам обрыва.
— Ну, что же вы, дети? — старец был нетороплив, невозмутим, но почти не отстал, — вы замерли ровно в шаге от истины! Бездонная Бездна ждет своих героев. Кто из вас осмелится сделать последний шаг и, балансируя на краю, бросить орлиный взор на Великий Город за провалом вечности?!
И узнать, успеешь ли досчитать до миллиона? Спасибо, что-то не хочется.
А Петерс шагнул. Пока другие охали, вздыхали, примеривались, он — с каким-то вдруг повзрослевшим от невероятной серьезности лицом — шагнул на самый край, и даже чуть дальше, так, что пальцы его зависли над пропастью. Пошатнулся, взмахнул руками и — уперся в прозрачную стену. Потом прижался к этой стене — сначала ладонями, потом лбом, а затем и всем телом, сотрясаясь от беззвучного плача.
— Да, это так, — голос светлейшего Симеона был спокоен, а рука, легшая на плечо Петерса, тепла и надежна. — Создатели наши вампиры в великой мудрости своей берегут вас, чада. Они подарили вам жизнь. Нам всем ее подарили. И им не нужна ваша смерть — ни по нелепой случайности, ни в виде благородной жертвы. — Он помолчал, затем продолжил, — но порыв — порыв прекрасен. И потому стена невидима, и каждый пришедший может измерить глубину своего сердца. Вампиры, возлюбив нас более, чем себя самих, сумели отказаться от нас, даровав нам бесценное: жизнь, свободу, разум. Можем ли мы, отринув все страхи и сомнения, шагнуть им на встречу, веря, что они не дадут нам упасть, что нас поддержат их ласковые невидимые руки? Можете ли вы?
Да, старец был мастер! Даже меня пробрало, и я тоже шагнула вперед, на самый край и немного больше, чтобы тоже встретится всем телом с ласковой надежностью этой теплой податливой стены. Да, она чуть прогибалась под пальцами, подо лбом, под грудью, не сдавливая, но и не отпуская, давая возможность устроиться поудобнее и, представив, что паришь над вечностью, устремиться взором туда — в Город.
Город! Воспетый в стихах и балладах, описанный в сотне сказок и известный наизусть по тысяче чужих пересказов, наяву он был неизъяснимо, невыразимо прекрасен! Высокие стены светлого, сияющего на солнце металла, словно вырастающие из края Бездны. Бездонной Бездны, именуемой так же Адской, в которую сбросил некогда Владыка Вампиров (не нынешний, а прошлый, или даже позапрошлый) восставших вампирских отщепенцев, под предводительством сына своего Дракоса. Ибо не смогли Дракос и его прихвостни понять любви отца своего к тем, кого не именовали больше животными. Не смогли увидеть в них существ, наделенных разумом и правом на вольную жизнь. Поклялись отнять у них эту жизнь, у всех до последнего. И сбросил их Владыка в пропасть адскую, и проклял, и столь сильно было его проклятие, что не могли более Дракос со товарищи белый свет видеть. Первый же луч солнечный убьет их. Вот и сидят они в Бездне, ибо солнцу туда, как известно, не проникнуть. Я любила эту историю в детстве, а потом прочла в какой-то умной книжке, что это просто сказка, не подтвержденная источниками. И в вампирских хрониках и близко нет ничего похожего. А стена вот есть. Интересно, зачем им стена? Край обрыва укрепляли?
А за стеной возвышались башни. Причудливые, немыслимые, невероятные. Некоторые просто парили в воздухе, лишенные опоры, окруженные облаками, связанные с другими лишь тонкими веревочками переходов. Между башен, то там, то здесь мелькали воздушные машины — без крыльев, парусов и моторов. Раскрашенные в разные цвета они проносились в воздухе вспышками волшебной радуги. Не одна я подавила завистливый вздох. Вампиры летают: они сами, их машины, их башни! А людям летать не дано. Да, мы построили свои машины, но они могут только ездить, а взлететь — увы и ах! И остается только мечтать, что когда-нибудь люди тоже воспарят под небесами. Мы же люди, мы разумны и свободны. А значит — сможем!
— Возвращайтесь, ребята, — спокойный голос светлейшего старца вернул к неумолимой действительности. — Нам надо идти в лабораторию. На Великий Город можно любоваться вечно, а свой Долг создателям лучше отдать уже сейчас.
Нет, нет, нет, я же еще ничего не рассмотрела! Ни дворец Владыки, ни Зал Великих Советов, и я же хотела увидеть поля! Где-то там, за городом, должны быть поля, где вампиры выпасают своих животных — наших предков. Вернее — потомков наших далеких общих предков. Интересно, а они ходят на двух ногах? Или это уже мы, разумные, на две встали, а они так и бродят — на четырех?
Похоже, не только я зависла на краю обрыва. Новый голос был не столь благостен.
— Дети, ну что такое? Вы намерены сорвать нам план мероприятия?!
Та-ак, бровки крашеные, щипаные, неодобрительно сведенные. Ручки в бочки упертые. Голосок препротивный, халатик беленький. Явно не о такой вампирше мечтал Петерс, балансируя над пропастью. К счастью, она и не вампирша. Обычная человеческая тетка. Которой даже кровь по пробиркам разливать не доверили. А уж гонору-то… А вот очарование прошло. Ну, вампиры, город, пропасть, где-то там, когда-то давно. Вампирам мы не нужны, потому и не приходят. И две стены возвели, чтоб мы к ним сами не лезли. И долги никакие ни требуются. Потому что — либо мы свободны, либо по уши в долгах. А все остальное придумали люди: и ритуалы, и кровопускания. Потому что кого-то хлебом не корми, дай кому-нибудь попоклоняться. И еще соседей потыкать: я-то вон какой, верный, помнящий, а вы, вы?
— Так, дети, строимся, и идем в ритуальную комнату, где вы должны обратиться с просьбой добровольно отдать свою кровь… — боже, ну что за мерзкий, самоуверенный голос! Я же их еще и просить должна, чтоб они из меня кровь ради своего тщеславия выкачивали!
— Простите, светлейшая, — не удержалась, встряла. — Я как-то не очень поняла: «должны» или все ж таки «добровольно»? По своей воле я бы вот здесь еще часок постояла.
— Рот закрой, — мелкие глазки буравили меня с откровенной ненавистью. — Тебя сюда не умничать привезли, а Священный Долг крови отдавать. Пойдешь, куда скажут, когда скажут и сделаешь, что велено. Распустились! Недоростки желтопузые будут у меня в священном месте права качать!