Вампиры и другие фантастические истории
Шрифт:
Когда она сообщила это отцу, он засмеялся и сказал:
– Полно, милая, даже портрета-то, тебя напугавшего, нет больше в замке; я отправил его в ссылку.
А все же, милый Альф, мать была права: глаза на нее смотрели, и смотрели с жадностью… Я сам видел их, но не одни – между листьями хмеля мелькали и нос, и губы, а все вместе напоминало американского слугу.
Я не догадался тотчас же броситься к стене хмеля, а когда сообразил, то там никого уже не было. Американец сидел на крыльце своей сторожки.
Теперь
Твой Д.
Вот видишь, милый Альф, я делаюсь аккуратным и пишу тебе на другой же день. Это оттого, что радость моя так велика, что один я не могу ее вместить в себя!
Представь, я богат, несметно богат!
Сегодня утром ко мне явился Петро, старый слуга отца и бывший мой дядька; он передал мне книгу вкладов в банки. Оказывается, отец жил последние годы совсем отшельником, и вклады сильно возросли. Более миллиона флоринов лежит в Венеции! Как это тебе покажется!
Кроме того, он принес шкатулку с драгоценностями моей матери. Если не считать особенного гребня, то вещи по красоте и стоимости не уступают знаменитой шкатулке римской императрицы.
Жемчуга и камни наилучшего качества.
Перебирая их, я вспомнил об ожерелье со змеиной головой и спросил о нем у Петро.
Он сильно побледнел, странно покосился на меня и ответил, что такого ожерелья не было.
Когда я стал настаивать и вспоминать, он резко меня оборвал и спросил:
– Что же вы думаете, что я его украл?
Пришлось замолчать.
Сам Петро сильно состарился, хотя лет ему не так много; выглядит угрюмо и страшно молчалив. Часто делает вид, что не слышит вопроса, а на настоятельные повторения отвечает «да» и «нет».
Где можно добиться от него толку, так это только насчет наследства.
Деньги и драгоценности он привез сам; замок и принадлежащую к нему лесную дачу запер и оставил караульных. Земли и другие доходные статьи сданы на прежних условиях арендаторам. Деньги и отчеты будут присылаться, куда я прикажу.
Сам он просится отпустить его на поклонение какому-то святому для замаливания грехов. Обещает через полгода вернуться обратно в замок.
Я ему сказал, что в память о матери назначаю ему приличную пенсию и право жить в замке. От паломничества не отговариваю, а даю деньги на путевые расходы.
– Не надо, пойду пешком! – сурово оборвал он меня.
Когда же я сказал ему, что женюсь и поеду в свой замок, старик точно сошел с ума. Он вскочил, как молодой, глаза его засверкали; он замахал руками и закричал:
Туда, туда… нет и нет… никогда… ты не смеешь! – (Раньше он почтительно говорил мне
На мои вопросы и заявление, что я так решил, он понес такую чушь, что и не разберешь: тут было и обещание, и клятва, и проклятие, смерть и любовь – одним словом, бред сумасшедшего.
Я напоил его вином, дал ему успокоиться и тогда хотел обстоятельно все выспросить. Но это было невозможно.
При первых же словах старик бросился передо мной на колени, целовал мои руки и умолял не ездить в замок.
Тут я понял, что есть какая-то тайна, но он под страхом проклятия не смеет мне ее открыть.
– Ваша мать отослала вас, вы должны ее слушаться, – кончил он с усилием.
Я говорил ему, как всю жизнь рвался на родину, как тосковал и что теперь я должен, прямо должен поклониться могилам отца и матери. Если даже для этого мне придется загубить и свою, и его душу.
Конечно, это я говорил для красоты слога, но с Петро снова сделался припадок исступления: он катался по полу и рвал свои седые волосы; пена шла у него изо рта…
Наконец он ослаб и притих.
Тогда подождите меня, мы вместе поедем туда, – попросил он.
Желая его успокоить да и отвязаться от сумасшедшего, я пообещал:
– Поторопись вернуться в замок, а к полугоду и я приеду туда.
Он поклонился и вышел.
Вечером, когда я спросил о нем, то мне сказали, что, придя от меня, он живо собрал свою котомку и, никому не отвечая на вопросы и не говоря ни слова, ушел из дому.
Видимо, он торопился.
Ясное дело, ждать его я не буду, выясню все дела и поеду.
Но странно, Альф, после старика у меня точно камень на сердце… нервы натянулись, как струны. Прощай.
Твой Д.
Карл Иванович замолчал. Он аккуратно сложил письма и перевязал их старым шнурком.
– Это все, – сказал он.
– Как все? А где же конец?
– Где разгадка тайны?
Читайте дальше, – слышались голоса.
– Я говорю: это все, – повторил Карл Иванович. – В пачке нет больше писем.
– Какая жалость!
– Это так интересно, неужели нет конца?
По-видимому, больше всех был опечален сам хозяин.
– Карл Иванович, господин Смит говорит, что в столе есть еще бумаги. Разберите их, нет ли там окончания, – сказал Гарри.
– Хорошо, мистер, завтра я посмотрю.
– Ну а сегодня нам ничего не остается, как идти спать, – сказал доктор.
Все распрощались и разбрелись по спальням.
VIII
Ночь прошла спокойно.
Утром за кофе хозяин обратился к капитану Райту, к которому, видимо, чувствовал симпатию, и спросил, смеясь: