Вампиры. Опасные связи
Шрифт:
Я ничего не ответила. То же самое произошло бы, если бы он жил у меня.
— Я понимаю, ма.
— И?.. — Она взялась за спинку стула, словно не зная, отшвырнуть его прочь или отодвинуть и усесться на него.
— Что «и»? — спросила я.
— И что ты собираешься делать, когда найдешь его?
— Он просил меня приехать, ма.
— Ах, он просил. Прекрасно. Что теперь, возьмешь его с собой в общежитие? Уютно заживете.
Я представила себе эту абсурдную ситуацию. Да, среди побрякушек Марлен Джо найдет, чем поживиться.
— А где Аурелия?
— Откуда мне знать? Мы здесь никакого значения не имеем — она делает что хочет. Я ведь просила тебя приехать, поговорить с ней. А ты даже не ответила на мое письмо.
— Ты думаешь, я смогу
Она хмуро взглянула на меня:
— Ешь свой сандвич.
Я заставила себя проглотить кусочек и отодвинула тарелку.
— Я сказала, что не голодна.
— Ну как хочешь. Если тебе нужно что-то другое, сказала бы заранее.
— Мне ничего не нужно. Я не хочу есть. — Я вытащила сигарету. Мать слегка подняла брови, но ничего не сказала. — Когда Аурелия придет, я с ней поговорю, ладно?
— Если она придет. Это бывает не всегда. Не знаю, где она ночует. Не знаю даже, ходит ли она в школу каждый день.
Я стряхнула пепел.
— Мне вы никогда ничего подобного не позволяли.
Мать окинула меня неописуемым взглядом. Затем прикрыла глаза, и уголок ее рта опустился. На несколько мгновений передо мной возникла незнакомка, какая-то женщина, никогда прежде не виденная. Она ждала, чтобы я догадалась о чем-то, будучи в то же время уверенной, что я для этого слишком глупа.
— Ладно, если она придет домой, я с ней поговорю.
— Не надо мне твоих одолжений. И вообще, ты ведь приехала сюда гоняться за ним.
— Мы всегда были с ним ближе, чем с остальными членами семьи.
Мать сделала жест отвращения:
— Ну разве это не мило?
— И все-таки он человек, ма. И по-прежнему мой брат.
— Вот только ты не учи меня насчет семьи. Я кто им, по-твоему, сторож, что ли? Может, возьмешь их с собой в общагу? Может, у тебя лучше получится заставлять ее ночевать дома и запрещать ему колоться. Давай. У тебя есть возможность проявить себя.
— Я им не мать и не отец.
— Да, да, да. — Мать взяла из лежавшей на столе пачки сигарету и закурила. — Они по-прежнему человеческие существа и твои брат и сестра. А мне-то что теперь делать?
Я потушила сигарету, прихватила из гостиной свою сумку и пошла в комнату, которую мы делили с Аурелией. Она уже начала расширять свою территорию, хотя граница между нашими участками была еще заметна. Главным образом потому, что сестра проводила здесь мало времени.
Я долго сидела на кровати, не раздеваясь, тупо уставившись в окно. Улица была пуста, наступила темнота, и смотреть было не на что. Но я не отводила взгляда от окна, пока не услышала, что родители ложатся спать. Через некоторое время, решив, что они уснули, я со скрипом открыла окно и, найдя в нижнем ящике своего комода травку, свернула папиросу. Пакетик был полон, а это значило, что Аурелия сюда не заглядывала. Когда новизна травки пропала, она перестала мне нравиться, но сейчас я хотела избавиться от мерзкого впечатления, которое оставил у меня этот вечер.
Я не привыкла выкуривать одна по целой сигарете, и кайф оказался слишком сильным: я несколько отупела. Дым, извиваясь, образовывал в воздухе непонятные символы и узоры, затем его вытягивало в окно, в темноту и холод. Мне пришла в голову мысль об оборванных призраках, покидающих дом подобно крысам, бегущим с тонущего корабля. Такие дурацкие мысли обычно копошатся в голове, когда обкуришься, и мне это нравилось. Я не хотела думать о насущных делах.
В конце концов я почувствовала, что замерзла. Набравшись сил, я протянула руку и хотела закрыть окно, но тут мое внимание привлекло какое-то движение внизу, на улице. Нечто копошилось у стены, среди густых теней, и я не была уверена, видела ли я вообще что-нибудь. «Бред Хашера», [50] или, скорее, «Бред Гашишера». Но я попыталась рассмотреть это. Несмотря на шум в голове и расплывавшиеся перед глазами круги, мне все-таки удалось разглядеть это нечто, и я убедилась, что это не плод моего обкуренного воображения.
50
«Бред Хашера» («Hasher's Delirium», 1910) — мультипликационный фильм французского карикатуриста, мультипликатора и аниматора Эмиля Коля (Emile Cohl, 1857–1938).
Когда я погружалась в ступор, еще не оправившись от головокружения, остатки разума подсказали мне: ведь для того, чтобы возникло различие между добром и злом, эти добро и зло должны все-таки существовать, верно?
Вот что бывает, когда так называемые интеллектуалы накурятся травки, подумала я и вырубилась.
Меня разбудила возня отца, собиравшегося на работу. Я лежала, слушая, как мать на кухне готовит ему еду, ожидая, когда на сковороде зашипит яичница с беконом и меня позовут позавтракать как следует. Но вместо этого я услышала плеск воды в раковине, шаги по коридору и стук двери спальни. Это было что-то новое: мать легла спать после ухода отца, хотя дочь приехала из колледжа на каникулы. В любом случае мне не очень-то хотелось с ней разговаривать, особенно если она собиралась продолжать вчерашнее ворчание, но меня это позабавило.
Я умылась, оделась, но мать так и не вышла из комнаты. Очевидно, она не желала участвовать в моей жизни. Я вышла из дома намного раньше, чем намеревалась, решив занять себя чем-то до встречи с Фармером и его компанией.
Внизу, в парадной, я чуть не столкнулась с Розой, которая, судя по ее виду, должна была вот-вот родить. Она снова выкрасилась в блондинку, но явно давненько не заглядывала в парикмахерскую — волосы отросли, показались темные корни.
— Что это ты делаешь дома? — спросила она, складывая руки на животе, как будто защищая его; живот выдавался вперед так сильно, что пальто не застегивалось.
— Каникулы, — сказала я. — Как у тебя дела?
— А как у меня могут быть дела? Вот, беременна.
— Есть такая штука, как контрацепция.
— Ага, и есть такая штука, как сбой контрацепции. Ну и что?
— Да ничего. Это у тебя пятый, так ведь?
— Я не знала, что ты их считаешь. — Она попыталась запахнуть на животе пальто, но ничего не получилось. — Здесь холодно. Я пойду наверх, к маме.
— Она пошла спать.
— Ради меня она встанет.
— И ты полезешь по лестнице в твоем положении?
Роза приподняла жидкие выщипанные брови.
— Хочешь меня отнести? — Отодвинула меня в сторону и начала одолевать первый пролет.
— Слушай, Роза! — крикнула я ей вслед. — Ну а что, если у тебя сейчас воды отойдут или еще что-нибудь?
Поднявшись на седьмую ступеньку, сестра обернулась ко мне:
— Я закричу, а что ты еще предлагаешь? — и поковыляла дальше.
— Хочешь, я с тобой схожу? — предложила я, поворачиваясь к лестнице.
Но Роза лишь махнула на меня рукой и продолжала идти. Это меня одновременно разозлило и позабавило; я дождалась, пока она не одолеет первый пролет, размышляя, стоит ли мне бежать за ней или хотя бы дождаться щелчка замка на нашей двери. Затем я решила, что Роза скорее всего сама знает, что делает, хоть она и на редкость бестолкова. У меня была теория, что она уже родилась беременной и просто ждала шестнадцать лет, пока не нашла парня, подходящего на роль отца. Она была не намного моложе, чем я сейчас, когда вышла за Роджера, к немалому раздражению наших родителей. Но их реакция ее нисколько не волновала.