Ванильный запах смерти
Шрифт:
– Тут уж волков бояться – в лес не ходить. Что уж!
Покрутив головой и потоптавшись в смущении, он сел на придвинутый Сергеем стул и старательно откашлялся.
– Я, собственно, с отчетом. Если, конечно, это кому-нибудь тут интересно.
Люша тут же развернулась и, утерев углом пододеяльника слезы, обратила к следователю горящий взор.
– Раскололся упырь?! – просипела она.
– Как есть! Как надо – выражаясь словами этой ужасной Столбовой. С подругами, кстати, полный порядок. Уехали, очень довольные пикантным приключением. Да, собственно, все разъехались-разлетелись. Включая вашу протеже Абашеву. Итак! –
– Вот это чудеса с топором! – разинул рот Быстров.
– Ну, пока не нашли. Каюсь! – развел руками следователь и задвигал плечами. – Просто Саня ткнул пальцем в небо удачно.
– А Лева? Что, задержан? – у Шатовой прорезался квохчущий голосок.
– Это загадка так загадка! Даже московские в обалдении. Деревенский мастер ушел похлеще резидента американской разведки. Ни одной зацепки, – развел руками Геннадий Борисович.
– Отсиживается у кого-то. И потому – либо рано или поздно засветится, либо драгоценности всплывать начнут, – предположил Сергей.
– А вот с этим незадача. В книжечках-то заныкал подследственный чиновник доллары. Да-с… И на них господин Гулькин может жить-поживать не один годок.
– Значит, ограбление и убийство Пролетарской все же иная история и Самохин к ней вовсе не причастен? – Люша села на кровати с деловитой озабоченностью, из чего Сергей сделал обнадеживающий вывод, что пострадавшая идет на поправку значительно быстрее, чем предполагалось.
Длинная череда вопросов, ответов, уточнений и восклицаний позволила Юлии наконец ясно и подробно представить картину одного умышленного убийства, превращенного чередой роковых совпадений в адскую цепь преступлений.
Впрочем, Рожкин закончил свое повествование на оптимистичной ноте:
– Кстати, мы связались с отцом Щипковой – этим бессовестным делягой Резуном, по словам повара. Он, оказывается, несколько лет выплачивал Самохину для своей дочурки крупные суммы денег. Денежки племянницы он, ясное дело, прикарманивал.
– Гнида, – процедила Люша.
– Зато теперь у Иды и стол, и дом. И родитель ласковый. Хоть у кого-то хеппи-энд, черт его дери. Да уж!
И Рожкин впервые за все время расследования широко улыбнулся. Лицо у него при этом комично сморщилось, и Люше вспомнился мультик про Антошку, который не хотел копать картошку, но всем нравился в силу природного обаяния и естественности.
Когда все волнения остались позади и сыщица окунулась в родную стихию дачных хлопот, ей пришло на ум написать отчет о проделанной работе. Так в толстой тетради в клетку с огненным «Бугатти» на обложке появилась первая запись.
3 августа 2012 г. Дело № 3. «Ива»
Фиксацию предыдущих двух дел Люша решила отложить на потом из-за отсутствия времени и вдохновения. Не ставя литературной задачи, сыщица ограничилась сутью и принципиальными для нее, как для набирающего опыт детектива, деталями.
Дело интересно обилием версий и тремя линиями, по которым велось расследование.
Линия экономической конкуренции за отель оказалась ложной. Драматические события с Василием Ивановичем Говоруном (1984 года рождения) и его супругой Дарьей Орлик (1986 года рождения) не имели связи с убийствами.
Линия грабежа раритетов постоялицы развивалась параллельно и также напрямую не была связана с убийствами.
Подлинной версией убийств оказалась личная месть.
Феликс Николаевич Самохин, 1950 года рождения, шеф-повар, москвич. Скрывал от супруги, дочери, родственников и знакомых наличие сына, Дениса Феликсовича Ломукова, 1983 года рождения. Матерью ребенка была официантка московского ресторана «Куркума и роза» Ломукова Надежда Ивановна, хроническая алкоголичка, умершая в 2000 году от цирроза печени, осложненного пневмонией. Не признавая сына официально, Самохин помогал ему материально. Когда юноша окончил школу и поступил в Театральный институт им. N, проявив незаурядные актерские способности, отец стал часто видеться с ним.
В 2001 году Денис Ломуков, учась на втором курсе, уступил домогательствам мастера курса – народного артиста СССР Глеба Архиповича Федотова (1946 года рождения), который покровительствовал самому яркому ученику. Не будучи гомосексуальным по природе, Ломуков предельно тяжело переживал зависимость от преподавателя, издевки и недружественность студентов. Со своим товарищем, Александром Власовым, он пристрастился к наркотикам, перестал ходить на занятия, получил в сессию неудовлетворительные отметки практически по всем предметам, кроме актерского мастерства.
В зимнюю сессию 2002 года по инициативе мастера, у которого Ломуков и Власов вымогали деньги, угрожая уголовным преследованием за «насильственные действия сексуального характера» (132 ст. УК РФ) и разглашение в СМИ гомосексуальной ориентации народного артиста, был отчислен из вуза.
В августе 2002 года Денис Ломуков скончался от передозировки наркотиков, смешав два препарата разных групп: каннабиоидов и опиатов.
После смерти сына Самохин дважды подбрасывал актеру письма угрожающего содержания, но серьезных последствий это не имело.
В 2003 году Феликс Николаевич перебрался из Москвы в Подмосковье – он тяжело переживал утрату Дениса. Самохин признан вменяемым, вполне здоровым человеком для своих лет. Видя убийцу лицом к лицу в момент совершения преступления, я не могу не усомниться в постановке психиатрического диагноза.
Соседом Александра Власова (1982 года рождения) по подъезду московской квартиры был подполковник ВВ РФ, военврач Бултыхов Степан Никитович, 1947 года рождения, по первому образованию токсиколог. Он помогал купировать ломки у соседа, дважды спасал его от смерти. Именно он посоветовал молодому человеку изменить жизнь, вырваться из привычной среды. Власов переехал в деревню Др. Б-ого района по приглашению Феликса Самохина, который после гибели сына, по его словам, чувствовал особое расположение к его другу. Изредка в деревню приезжал и Бултыхов, когда Власов (прозванный в деревне «Сашкой-укурком») входил «в штопор». По словам его любовницы, Иды Щипковой, Власов ненавидел деревенскую жизнь и «впадал в тоску от вида дороги, заляпанной коровами».