Ванька 5
Шрифт:
— Пошли. Узнали меня. — при этом мой спутник горделиво себя в грудь пальцем ткнул.
Вот, вроде, мелочь, а человеку — приятно… Ну, что узнали его.
На лужке у поля полукругом стояло до трёх десятков бородатых мужиков. Не все в возрасте, были и молодые. У последних бородки были поменьше.
Перед ними на траве на коленях стояло чуть больше десятка хунхузов. Руки у них были за спинами скручены, на многих — кровь. Видно — подранены.
Часть наших мужиков были перевязаны наспех. Я профессиональным взглядом
От стоящих отделился Егор. Мне и хромому кивнул. Про старшего у инородцев ничего не спросил.
— Успели предупредить? — я кивнул на мужиков.
— Чуть и успели… Только-только…
— Вот и хорошо. — я неприязненно посмотрел на хунхузов, наслышан был про их зверства.
Хунхузы зло на мужиков из села поглядывали. Ничего хорошего для себя, видно, не ждали.
Интересно, они ещё и подвое между собой своими длинными косами были связаны. Никогда такого я прежде не видел. Ну, чтобы косами людей друг к другу привязывали.
— Что с ними будете делать? — спросил я у Егора.
— Сейчас увидишь, — ответил тот.
Глава 27
Глава 27 Казнь
Мужики из села, что хунхузов на лужок у поля вывели, были все явно на взводе. После боя, видно, ещё не отошли.
Разговаривали они между собой громко, некоторые руками даже размахивали…
К тому же, некоторая нехорошая нервозность какая-то в их поведении и жестах наблюдалась. Словно, предстояло им ещё что-то сегодня не очень хорошее. Радоваться бы — налёт отбили, живы остались, жен, стариков и детишек сохранили. Избы целы стоят, скотину не угнали…
Хунхузы, они при нападении на русские поселения, особо себя не сдерживали. Нет бы, просто пограбить, они и жилища пожгут, женщин от мала до велика изнасилуют, мужиков порежут. Ещё и данью обложат. Придем де в следующий раз, а вы нам уже того и сего приготовьте.
— Первый раз они здесь? — поинтересовался я у Егора.
— Если бы… Были уже… — удовлетворил он мой интерес.
Во как… Что-то их сюда манит. От дома-то своего они вон как далеко сюда двигались.
Просто для развлечения, ножки размять, они бы в это село за тридевять земель не поперлись.
— Интерес-то им здесь какой? Не ближний свет…
Старообрядец не успел мне ответить.
Два молодых мужика к крайней парочке хунхузов подошли. Один нож достал, пластанул им в месте, где косы у стоящих на коленях были между собой связаны. Один из разбойников оскалился, ругаться по-своему начал. Второй — только голову ниже опустил, забормотал что-то быстро-быстро.
Может, молился по-своему?
Этого, второго, мужики в покое оставили, а того, что ругался, в сторону оттащили. Сам он не шёл, ногами по земле волочился. Вот де, несите меня, такой я барин-боярин.
Егор при этом насупился, всем своим
От селян отделился совсем уже почти старик. Голова лысая, а бородища… Дед Мороз на утреннике в детском саду такой позавидует.
В руке у него был явно трофейный меч. Длинный, широкий, чуть скривленный. Сегодня в лесу у хунхузов я такой уже видел.
Бодренько так, даже как бы с пританцовочкой он подошёл к стоящему на коленях хунхузу, которого молодые мужики в сторону оттащили.
Тот, вдруг гордо голову поднял, плюнул в сторону старика с мечом.
Старик, откуда что и взялось, размахнулся мечом…
Мать!!!
Башка хунхуза по зелёной травке покатилась…
Мля…
Я на Егора посмотрел. Тот в сторону отвернулся… Голова его была к селу повёрнута.
Среди стоящих селян кто-то матерок в воздух пустил.
Молодые мужики второго хунхуза к старику с мечом потащили.
— Это…
Чего-чего, а такого увидеть я не ожидал.
Двадцатый век всё же. Россия-матушка.
— Это, что они делают? — я дернул Егора за рукав.
— Сам видишь… — прозвучало в ответ.
Хунхуз, которого тащили на казнь, червем извивался, ногами по земле бил…
К старику с мечом подошёл мужик в годах. Седобородый ему меч протянул. Получивший оружие им несколько раз махнул — опробовал его, видно.
У него с одного раза срубить голову пленному не получилось. Тот после удара мечом на землю свалился и пришлось уже лежачему шейные позвонки перерубать…
Меч переходил из рук в руки, на лужке отделенных от тел голов всё прибавлялось.
— Пошли отсюда.
Егор мне в сторону села кивнул.
— Пошли. — не хотелось и мне на лужке оставаться.
На всю жизнь я этот день запомню. Детям, если у меня они будут, про такое, конечно, рассказывать не буду.
— Второй раз они сюда уже приходят, — без напоминания с моей стороны, уже на ходу вернулся к прерванному казнью разговору Егор. — Золото их интересует…
— Золото? — переспросил я.
Ну, это всем известно, что в Сибири золото моют. Песня даже такая каторжанская есть. Окрестности Байкала там тоже упоминаются. Но, как хунхузы за сотни и сотни верст узнали, что именно в этом селе мужики таким промыслом занимаются? Сказал им кто?
— Золото, золото… — на лице старообрядца опять неодобрительная гримаска мелькнула.
— Не себе чего…
Ну и дела здесь творятся… Опять ты, Ваня, попал в переплет…
— Как они про него узнали-то? Хунхузы?
— Был у них один из наших…
Как этот, один из наших, к хунхузам попал, Егор не сказал. Да, я и не стал спрашивать. Попал и попал. Князь говорил, что среди краснобородых и беглые российские каторжане встречаются, и дезертиры. После войны с японцами их не так и мало было. Конечно, не толпы, но имелись.