Ванька VIII
Шрифт:
– Вот и Вы, Иван Иванович, ряды актеров пополнили, – подтрунивал Никифор Федорович. – Вид у Вас весьма бравый, орденов полна грудь…
Ну, что есть, то есть. Правда, поменьше у меня наград чем у Лохвицкого…
Солдатики после Марселя в Майлли несколько загрустили. Тут толп француженок с бутылками в руках и юбками нараспашку не имелось, а ежедневно надо было ходить за восемь верст в поле на тактические занятия.
Кормили французы всех нас сытно и обильно, однако солдаты жаловались, что хлебушка им не хватает.
Не хватает? Норма отпуска хлеба
Офицерский корпус бригады был доволен – от них ничего не таили, полной мерой передавали тактические приемы, которые выработала в ходе войны французская армия.
Одно портило жизнь, в том числе и мне – частые смотры. Складывалось впечатление, что все генералы Франции имеют желание нас посетить. Первым заявился командир корпуса Безелер, за ним последовали командующий четвертой армией Гуро, фельдмаршал Жоффр…
Почтил нас своим вниманием и президент Пуанкаре.
Если бы только они…
Представители русского командования во Франции от вышеназванных опять же не отставали. Побывали у нас, и не раз, генерал Жилинский, русский посол в Париже Извольский…
Сейчас я был знаком с многими весьма известными людьми.
Солдаты кляли устраиваемые смотры на все лады, унтера от них не отставали. Мои фельдшера и санитары временами побуркивали, но я провел с ними разъяснительную работу, ещё и кулаком погрозил.
– Ещё раз подобное услышу…
Поняли и прониклись, только вздыхали мои подчиненные тяжело перед очередным торжественным построением.
Меня постоянно дёргали. Из лагеря в Майлли в разные города Франции чуть ли не ежедневно отправляли команды солдат на разные военные курсы.
– Иван Иванович, фельдшера откомандируйте с командой, что изучать снайперское дело отправляется.
Откомандировал, хоть это и несколько нарушало мои планы – в Майлли и я своих подчиненных продолжал тренировать, а тут моего фельдшера в увеселительную прогулку отправляют. Солдаты-то будут снайперское дело осваивать, а он баклуши бить…
Менялись только названия команд. Я отправлял свои немногочисленные кадры с едущими учиться на бомбомётчиков, миномётчиков, на курсы по изучению лёгких траншейных пушек, стреляющих посредством сжатого воздуха…
Отправили нескольких солдат изучать аппарат Вермореля, бросающий огневую жидкость на пятьдесят метров. С ними тоже фельдшера вынь да положи на блюдечке с голубой каёмочкой…
Нижние чины этой группы были сами не свои. Краше в гроб кладут. Опасна военная специальность огнемётчика и в плен их не берут – стреляют на месте. Так солдатская молва утверждает.
Кроме солдат нашей бригады в Майлли я видел и французских военнослужащих, и бельгийцев, и цветных солдат из колониальных войск. Кто только не проходил здесь подготовку.
Занятно было наблюдать, как после занятий, сходив в лавочки за пределами лагеря, этот интернационал, выпив до последней капли купленное вино, совместно распевал, каждый на своем языке, какие-то песни. Понять их было затруднительно, но горланили все весело…
Глава 4 Вооружают, обучают, заботятся…
Как писал классик – у меня сегодня именины сердца.
Утром в тренировочный лагерь для первого и второго полков нашей бригады привезли в большущих зеленых ящиках каски.
– Ну, что, Иван Иванович, сбылась Ваша мечта?
Рязанцев сиял как новый медный гривенник. Он не меньше меня был доволен.
Я ему этими касками давно все уши прожужжал. Дескать, потерь у нас гораздо меньше будет, если голову нашего солдата каска украшает.
Французы не только для пользы дела все каски в зеленый цвет покрасили, но и озаботились для каждой герб Российской империи изготовить и впереди на защитное изделие прикрепить. Мелочь, а приятно.
Не только нижним чинам и унтерам каски были выданы, но и каждому из офицеров. Им особенно головы свои беречь требуется, они ими воюют. Офицер должен противника передумать. В этом его задача. Головой надо воевать, головой, а не бездумно солдатиков на поле боя штабелями укладывать.
Эх, нам бы ещё кирасы для защиты груди и спины… Ну, и для живота, и чтобы в промежность пуля не прилетела.
Есть же такие у германцев, сам я это на фронте видел. Правда, не для всех солдат, но – имеются.
Я вопрос кирас с Никифором Федоровичем тоже дорогой обсуждал. Тот только руками разводил и вздыхал.
– Дорого, Иван Иванович, дорого…
– Война, Никифор Федорович, вообще дело дорогое…
Ну, хоть наколенники и налокотники удалось для всех наших солдат изготовить. Пошили их в хозяйстве у самого Рязанцева и сейчас, в тренировочном лагере, солдаты меня часто добрым словом вспоминали. Дошла до них информация, кто о сохранности их суставов позаботился.
Стыдно сказать, но и я в этом имел свой шкурный интерес. Меньше с травмами локтей и коленей на мой перевязочный пункт будут обращаться, больше у моих подчиненных будет времени для занятия с ранеными.
Французы, как и обещали нашему императору, вооружали бригаду с ног до головы. В большом количестве нам выдали пулеметы и организовали обучение их использования.
Рязанцев носился как угорелый, поесть нормально ему было некогда…
– Минометы сегодня получаю…
Прием вооружений Лохвицкий вменил ему в обязанность, не подсчётом портянок капитан занимался. Хотя, портянки – вещь нужная. Надо только правильно их наматывать. В носках все ноги сотрёшь, а в портянке солдатская нога как у тёщи на именинах.
– Траншейные лёгкие пушки поступают…
Недаром владению ими наших солдат обучали, сейчас в умелые руки они попадут.
При каждом батальоне был организован взвод бомбомётчиков. Сейчас те нижние чины, что были в данные взводы зачислены, от зари до зари учебные гранаты в поле метали. Ходили гордые – каждому, как офицеру, был выдан автоматический револьвер.
– Вот им бы, Никифор Федорович, кирасы изготовить… – кивал я капитану на бомбометчиков.
Бригадный интендант, выслушав меня, сегодня как-то хитро улыбнулся.