Варфоломеевская ночь
Шрифт:
— Я должен сначала переговорить об этом с Люси, — уклонился от ответа Джон.
Два дня спустя Джон Флетчер имел продолжительный разговор с сыном. Филипп был в восторге от предстоящего путешествия и радовался при мысли, что ему, может быть, придется сражаться за гугенотов под начальством тех славных полководцев, с именами и подвигами которых он был уже давно знаком.
— Мне жаль расстаться с тобою, Филипп, — сказал в заключение отец, — но я, к сожалению, не могу сопровождать тебя. Если во Франции снова вспыхнет война, то сражайся за правое дело и не опозорь имени своих славных
В тот же вечер Джон Флетчер, узнал, что жена Гаспара поедет с Филиппом.
— Мария давно желала повидаться с родными, — сказал ему Гаспар. — Графиня де Лаваль, сестра твоей жены и Марии, уже несколько раз приглашала нас навестить ее. Филипп проводит туда свою тетку, погостит там и познакомится с своим кузеном Франсуа. Я сам хотел было ехать с ними, но не решаюсь оставить на произвол судьбы фабрику. Я закажу Филиппу необходимое платье и выпишу из Лондона хорошее оружие. Вчера я уже писал моим корреспондентам в Лондоне и Соутгэмптоне, чтобы они подыскали судно, отправляющееся в Ла-Рошель. В настоящее время протестантам не безопасно путешествовать по Франции без вооруженных провожатых: все дороги кишат солдатами и разбойниками, а в деревнях происходят постоянные волнения; поэтому я напишу своему клиенту в Ла-Рошели, чтобы он подыскал для Филиппа четырех надежных молодцов и купил лошадей.
Шесть недель спустя Филипп Флетчер высадился в Ла-Рошели с теткой и ее служанкой. Когда судно вошло в гавань, приказчик купца, с которым списался Гаспар Вальян, явился на борт и просил госпожу Вальян и ее племянника остановиться в доме его хозяина. Они пошли в сопровождении носильщиков, несших багаж.
Ла-Рошель был вполне протестантский город, жители его с виду мало чем отличались от горожан Кентербери, и путники наши не обратили на себя особенного внимания.
Купец встретил наших путников на пороге дома.
— Как я рад видеть вас снова, госпожа Вальян, — сказал он. — Ведь уже двадцать лет прошло с тех пор, как вы с сестрою и своим добрым мужем провели у меня несколько дней, пока вам наконец удалось бежать отсюда на английском судне. Да, плохие были времена, а после наступили и того хуже! Но сейчас дела наши пошли лучше, и вот уже за последние пять лет у нас не было ни резни, ни убийств. Вы мало изменились, сударыня, с тех пор, как я вас видел в последний раз.
Купец провел гостью на верхний этаж, в большую, прекрасно обставленную комнату, и предупредительно снял плащ с госпожи Вальян.
Когда Филипп, рассчитавшись с носильщиками, вошел в комнату, госпожа Вальян представила его хозяину.
— Вот мой племянник, — сказала она. — Муж мой уже писал вам о нем.
— Добро пожаловать, молодой человек, — приветствовал Филиппа купец.
— Удалось вам добыть лошадей и нанять нам четырех провожатых? — спросил его Филипп.
— Да, все готово; завтра вы можете отправиться в путь. Для вас, сударыня, я достал дамское седло, а служанка ваша может поместиться на одном коне с одним из провожатых. А для вас, молодой человек, я купил такого коня, которым вы, надеюсь, останетесь довольны.
— Надежны ли нанятые вами люди?
— О, да! Все они гасконцы и участвовали под начальством Колиньи в последней войне. Мне рекомендовал их мой друг, на виноградниках которого они работали последние два года. Полагая, что вскоре снова настанет смутное время, они намеревались поступить к какому-нибудь гугеноту, чтобы выступить с ним в поход.
Я нанял их с тем, что в конце месяца вы можете уволить их, если будете недовольны ими, и что они, в свою очередь, могут покинуть службу у вас, если она им не понравится. Оружие у них есть, а коней для них я купил, равно как и лишнюю лошадь для вашего багажа. Для вас же я не нанимал слуги, предоставив вам самим выбрать такого по своему вкусу.
— Пока я обойдусь и без слуги, — ответил Филипп.
— Иметь хорошего слугу очень важно, — заметил купец, — только не легко найти честного и преданного.
— Кроме того, — заметила госпожа Вальян, — необходимо, чтобы он был протестант самых строгих правил.
— Дорогая госпожа, — заметил купец, — желательно, конечно, чтобы он был гугенот и во всяком случае не католик; но вашему племяннику нужно прежде всего, чтобы слуга был хорошим поваром и конюхом.
После обеда Бертрам повел Филиппа в конюшню смотреть купленных коней. Когда конюх вывел его коня, Филипп пришел в восторг от прекрасного животного.
— Он не устанет даже под двойной ношей, — заметил Бертрам, — а если вы будете сидеть на нем одни, то враг должен иметь очень хорошего коня, чтобы нагнать вас.
— Я бы хотел, господин Бертрам, чтобы враг на хорошем коне бежал от меня.
— Вероятно, так и будет, — заметил, улыбаясь, хозяин.
На следующее утро четыре ратника явились к Бертраму. Филипп остался вполне доволен ими. Это были рослые молодцы двадцати шести — тридцати лет, одетые в платье темного цвета, в шлемах и латах, с длинными мечами сбоку. Несмотря на суровое выражение их лиц, Филипп заметил, что они были очень довольны, что поступают к нему на службу.
— Вот ваш хозяин, — сказал им Бертрам. — Я поручился, что вы будете служить ему верно и старательно. Надеюсь, что вы оправдаете мою рекомендацию.
— Будем стараться, — ответил Рожер, старший из воинов.
— Вы гасконцы? — спросил Филипп.
— Да, господин, но прошло уже десять лет с тех пор, как мы вынуждены были покинуть родину; там тогда началась жестокая резня гугенотов. Наших отцов убили, а мы все бежали в Ла-Рошель.
— Вы говорите, что ваших отцов убили. Разве вы родня между собою?
— Жак и я братья, — ответил Рожер, тронув за плечо младшего воина. — Евстафий и Генрих тоже родные братья, а нам двоюродные. Когда началась смута, мы вчетвером поступили на службу к графу де Люк и во все время войны были при нем. Когда же война окончилась, мы вернулись сюда. На родине у нас никого не осталось: все наши родственники и друзья или убиты или разбежались. Мы привыкли владеть мечом и с нетерпением ждем возобновления войны.
— Надеюсь, я буду вами доволен, — ответил Филипп, — и вы останетесь довольны мною. Через полчаса мы выступим в путь. Ждите нас с лошадьми у ворот. Вы, Рожер, как старший, возьмите на себя заботу о служанке и посадите ее к себе в седло.