Вариант «Бис». Дилогия
Шрифт:
Позднее похожий стиль работы был отмечен еще у одного радиста. Этот выходил в эфир раз в пять-шесть реже, и никакого смысла в самих фактах его передач пока не выявили, но на всякий случай несколько занимающихся радиоразведкой офицеров отслеживали и его работу тоже. Некоторые надеялись, что через год-другой это может оказаться хоть в чем-то полезным. Предположение о том, что «четырехпалые» могут быть учеником и учителем, либо же двумя учениками одного и того же ставившего им руку инструктора, не было подкреплено уже совершенно ничем, но и разделение их на «первого» и «второго» прилипло тоже – так было удобнее.
– Ну что? – нетерпеливо спросил подполковник Лисицын, закрыв за собой дверь в бункер. Шифровальщик штаба полка, сидящий прямо напротив входа, поднял на него глаза и снова погрузился в свои бумаги, даже не подумав лишнюю секунду отвлечься на человека, не представляющего непосредственной угрозы для содержимого его блокнотов.
– Ловят, – сообщил командир полка, указав Олегу на свободный стул.
Он имел в виду тоже совершенно устоявшееся уже тактическое понятие: отдельные эскадрильи и звенья американских истребителей формировали «заслон» вдоль Ялуцзяна, в то время как другие готовились блокировать аэродромы перед подходом собственно ударных машин. Иногда американцы доразведывали цели непосредственно перед массированным авианалетом, в котором должны были принять участие уже полные авиакрылья. Иногда – работали малыми группами в попытках вступить в бой с малоопытными летчиками, которые никогда не посмеют связываться с сотней «Сейбров», идущих в нескольких эшелонах, растянутых объемным ромбом спереди и сверху над нагруженными бомбами и баками с напалмом штурмовиками, а год-полтора назад – и «Сверхкрепостями».
Китайские и корейские летчики не оставались в долгу и время от времени с переменным успехом пытались реализовать локальное численное превосходство. Пилоты звеньев американских «охотников» были отличными бойцами и за нечастые успехи эскадрильи НОАК и КНА платили дорогой ценой, но бои над зоной ПВО между Анджу и Ялуцзяном продолжались, позволяя наращивать боевой счет и тем, и другим.
Олег сел и выложил карту на колени, прислушиваясь к голосам из динамика. Через минуту он понял, что занимается не тем, и пересел к наиболее свободному от бумаг столу. Следуя координатам, передаваемым не отрывающим от уха «дивизионную» трубку офицером, два планшетиста вели прокладку на поставленной вертикально мутной плексигласовой плите с грубо нанесенными на ней гуашью контурами городов и пунктирами рек под царапинами координатной сетки. Это было красиво и одновременно страшновато: каждая пунктирная линия на ней обозначала группу вражеских или своих самолетов, тянущих свои курсы навстречу друг другу. Такая же прокладка одновременно и независимо велась другой парой операторов на рабочем столе, во всю свою ширину застеленном крупномасштабной картой севера Кореи.
– Район «Огурец», групповая цель курсом триста десять, высота девять–девять с половиной тысяч.
Высовывая от напряжения язык, солдат поставил отметку, оказавшуюся достаточно далеко от других. Эта цель, похоже, была новой.
– ВПУ номер один, малоразмерная цель в квадрате сто девятнадцать/девятнадцать: курс также триста десять, скорость триста, высота не определена.
– Запроси подтверждение скорости.
Командир полка насторожился, и одновременно с ним замерли почти все из находившихся в бункере. Настолько низкая скорость могла означать только одно – бомбардировщики. Пока они находились еще по другую сторону фронта, но курс был явно нацелен «вверх», к территории КНДР. Странно, что цель при этом была малоразмерной, но следующие десять минут почти наверняка принесут новую информацию по этому контакту. Как вариант – это могли быть «Сейбры», маскирующиеся под штурмовики, такие случаи тоже уже бывали.
– Та же цель в квадрате сто двадцать/девятнадцать, курс подтвержден, скорость подтверждена. Высота девять с половиной тысяч. Отмечена вторая малоразмерная цель, параметры цели те же, удаление тысяча–тысяча двести метров к югу от первой.
Под взглядами офицеров планшетист поставил очередной значок и соединил последние две отметки сплошной перемычкой, направленной куда-то в сторону Дану.
– Район «Слон», групповая цель курсом триста, высота девять тысяч… Еще цель, курс тот же, высота та же… ВПУ номер один: третья цель! Квадрат сто девятнадцать/девятнадцать, курс триста, скорость четыреста тридцать, высота пока не определена. Курс первой группы меняется на двести, курс второй неизменен.
– Командир, – Олег поднялся со своего места. – Я иду одеваться. Мне это не нравится. Я такого еще не видел: чтобы бомбардировщики разворачивались в десяти километрах от линии фронта! При том, что перед ними идет расчистка.
– Вторая эскадрилья, готовность номер один! – скомандовал майор вместо ответа, и подполковник Разоренов глухо, вполголоса, ретранслировал его приказание дежурному по аэродрому. Эта команда означала, что летчики эскадрильи должны были занять свои места в кабинах в готовности выруливать на ВПП. Бывалый истребитель, Марченко не собирался распылять силы, что Олег молчаливо одобрил.
Он дожидался ответа на свой вопрос. Ждать пришлось, пока командир полка не закончил двухминутный разговор с дивизией.
– Давай, – одобрил он, оторвавшись наконец от трубки. – Дуй к полосе и будь на подхвате. От телефона не отходи. Как обычно, в общем.
Кивнув, стоящий уже у двери Олег засунул свою сложенную и разглаженную по складкам карту в нагрудный карман и торопливо вышел из бункера. Переодевание заняло у него минуты три или четыре – дело было нехитрое. Тонкая хлопчатобумажная футболка светло-серого, «волчьего» цвета приятно покалывала вспотевшую кожу, поднимая тонус. Куртка тоже пахла каким-то звериным запахом: смесью ароматов грубого «мужского» меха и хорошо выделанной кожи. Если какой-то буржуй когда-нибудь придумает делать одеколон с таким запахом, он наверняка озолотится – всякие тыловые крысы будут лить его на себя ведрами, лишь бы чуть-чуть приблизится к тем ощущениям, которые испытывает летчик-истребитель, готовясь к вылету.
Сдергивая с полки свой шлемофон, Олег попрыгал на месте, прислушиваясь к собственному телу. Все было нормально, если не считать того, что чистая и сухая ткань начала пропитываться потом почти сразу же. Ничего, на улице высохнет, сегодня холодновато. Схватив телефонную трубку и пощелкав рычагом, вызывая оператора; он соединился с КП и спросил о новостях. По словам ответившего ему замкомандира, целей в небе были уже десятки: американцы явно затевали что-то серьезное.
– Судя по тому, что там творится, китайцы уже наверняка кого-то потеряли, – сказал ему подполковник напряженным голосом. Если генерал Ли Минь Хан не спит, то он уже поднял готовность по «второй линии» и своим, и корейцам. Наши «соседи» в воздухе целиком, но у них пока не началось. Минут десять еще, я думаю. Может, пятнадцать.
Посмотрев на часы, Олег кинул трубку и выскочил из комнаты, даже не озаботившись прикрыть за собой дверь. Машина уже ждала его внизу; едва увидев, что он сел, молодой шофер рванул с места, помчавшись по рулежке. Поглядывая то на часы, то в окно, Олег любую минуту ожидал увидеть и услышать взлетающие истребители полка, но до аэродрома они успели добраться раньше. Хотя где-то к югу в небе уже наверняка шли отдельные стычки, 535-й ИАП подняли не на прямой перехват, а на барраж, это само по себе свидетельствовало о сложности и неясности обстановки.
Множественные малоразмерные группы целей, радикально меняющие курс, но сдвигающиеся в общем направлении к северу… Гм-м… Два года назад, скорее всего, это оказались бы отдельные группы истребителей, прикрывающие тяжело нагруженные бомбардировщики. Но к февралю 1953 года подобная тактика уже устарела – полнокровную дивизию из хорошо обученных и жаждущих подраться пилотов на «МиГ-15» или «МиГ-15бис» остановить достаточно сложно. Хоть одна эскадрилья, да прорвется к «Сверхкрепостям» (если это действительно снова они) и переведет нервную эстетику истребительного боя во что-то вроде посещения разъяренным бегемотом магазинчика с датским фарфором. Сколь просто это сделать «МиГам», американцев в свое время немало шокировало, и поскольку в недостатке логики их пока никто упрекнуть не мог, то значит, дело в чем-то другом.