Вариант «Бис» (с иллюстрациями)
Шрифт:
– Вы имеете в виду «союзников»?
– Именно так, товарищ Сталин. В этом случае, через некоторое время, это один-полтора месяца, по имеющимся разведданным, они сумеют поднять в воздух до двух с половиной тысяч боевых машин. На настоящий же момент почти все они прикованы к земле за полным отсутствием топлива. Фактически немцы проиграли воздушную войну двенадцатого мая [32] . А после наших успехов в Румынии…
Он развел руками.
– В общем, рассчитывать на то, что немцы сумеют значительно ослабить ударную мощь английской и американской авиации, больше не приходится. С другой стороны, аналогичная ситуация на наших фронтах, где советские ВВС достигли полного и безоговорочного господства в воздухе, позволила нам значительно усилить и пополнить свои фронтовые части. Наши потери от истребительной авиации незначительны, основной угрозой стала зенитная артиллерия, плюс небоевые потери, доля которых по-прежнему велика. Тем не менее решение Ставки продолжать наращивать производство истребителей в ущерб бомбардировщикам, против которого я, если вы помните, возражал, оказалось в конечном итоге стратегически верным…
32
12 мая 1941 года генералом армейских ВВС США Карлом Спаатцем было предложено сконцентрировать усилия стратегической авиации на германских заводах синтетического топлива. Считается, что это было одно из наиболее важных стратегических решений всей войны.
Сталин, прервав на мгновение свои мягкие эволюции из одного конца комнаты в другой, широко улыбнулся и показал рукой, чтобы Новиков продолжал.
– Так что складывающаяся в воздухе ситуация для нас более благоприятна, чем этого можно было ожидать по долгосрочным прогнозам. С одной стороны, базируясь на Англию и Италию, вся эта масса самолетов может действовать по южной части Советского Союза, и в их радиус также попадает Кавказ с его нефтеносными районами. С другой – наш оппонент не в курсе, что мы способны ему что-либо противопоставить. В военных кругах наших западных «союзников» сложилось мнение, что советская авиация плохо обучена, неорганизованна, не приспособлена к действиям против решительного противника и, несмотря на вроде бы пристойные, по их оценкам, технические данные боевых самолетов, не идет ни в какое сравнение с Королевскими ВВС и тем более с американской армейской авиацией.
Василевский мотнул головой, издавая свистящее шипение.
– Извините…
– Ничего страшного. Продолжайте.
– Эта теория является у них общепринятой и никаких сомнений не вызывает. Поэтому я надеюсь, что реальные боевые действия против советских ВВС, если такие случатся, – главмаршал бросил быстрый взгляд на Сталина, – будут для них поучительным и небезболезненным уроком. Это раз. Во-вторых, мы имеем фактор, который также весьма полезен, – это владение информацией. Создание совместного стратегического командования, не нашедшее, кстати, понимания среди нашего военного руководства, было весьма полезным делом с точки зрения получения информации о состоянии и потенциале авиации союзников, в особенности США. После второго июня совместные действия с американцами, и без того не слишком активные, практически прекратились. Что вполне можно понять – такого удара они давно не получали…
– Простите, что перебиваю вас, товарищ Новиков, я не совсем в курсе… – нарком ВМФ, не проронивший до этого ни слова, вежливо приподнял палец.
– Гм, ну да, разумеется… Второго июня германский четвертый воздушный корпус нанес ночной удар по полтавскому аэродрому, на который базировались американские «Летающие крепости» из выполняющих челночные рейды – преимущественно по целям на северо-востоке Германии. Всего сто сорок бомбардировщиков. Немцам второй раз после Ленинграда удалось создать мощный бомбардировочный кулак, машин двести с лишним, и результаты были для нас, надо признать, крайне тяжелые.
– Да?
– Сорок три «Крепости» были полностью уничтожены на земле, – Новиков тяжело вздохнул. – И еще двадцать шесть получили повреждения. Плюс бензин. Семьсот пятьдесят тысяч кубометров.
– М-да. Тогда понятно. Только как это согласуется с вашими словами о том, что германская авиация угрозы больше не представляет?
– По последним данным, которым я верю как себе, Шестой воздушный флот Люфтваффе имеет чуть больше двухсот пятидесяти кубометров восьмидесятисеми октанового «Бэ-четыре» и лишь сто тридцать – стооктанового «Цэ-три» для истребителей.
– И что из этого следует?
– Собственно говоря, все. Когда наши танки врываются на немецкий аэродром, бомбардировщики стоят там зачехленные, поскольку не имеют топлива даже для того, чтобы расконсервировать моторы, – не говоря уже о том, чтобы подняться в воздух. Их Panzerjager [33] …
– Извиняюсь еще раз, а по-русски можно?
– Противотанковые штурмовики – они прикованы к земле, что благотворно сказывается на действиях наших танковых частей. Так, товарищ Василевский?
33
К ним относили преимущественно Hc-129 и противотанковые Ju-87G.
– Так. А потом в Берлине награждают летчика, уничтожившего триста советских танков [34] . Так, товарищ Новиков?
– Я не одобряю такое ведение разговора, товарищи.
После слов Сталина все замолчали мгновенно.
– Триста советских танков… Почему бы им не наградить его за четыреста? Или за пятьсот? Всего-то одну циферку подправить – а какой эффект!
Маршалы засмеялись. Практика громогласного завышения числа побед была обычным делом во всех армиях.
34
Речь идет о награжденном всеми высшими орденами Германии знаменитом Ганс-Ульрихе Руделе, пилоте пикировщика Ju-87, уничтожившем за четыре годы войны (по немецким данным) 519 советских танков, потопившем линкор Балтийского флота «Марат» и сбившем, по крайней мере, 5 советских самолетов. Сам, сбитый 32 раза, он сумел пережить всю войну благодаря совершенно невероятному везению.
– Триста советских танков – это месячная продукция одного завода, скажем, «Красное Сормово» [35] . Если у них нашелся такой герой, что якобы смог несколько лет бороться с месячной продукцией одного ма-а-ленького заводика, – Сталин, разумеется, показал это на пальцах, – то наградить его, конечно, стоит. Чтобы все знали.
Василевский улыбнулся и согласно кивнул. В конце концов, за последний год, начиная с лета сорок третьего, войска действительно получали с неба значительно больше помощи, нежели угрозы. Но лишний раз подколоть летунов было всегда полезно – чтобы не спали.
35
Расположенный в Горьком танковый завод.
– С германской авиацией, даже если они вдруг найдут топливо, мы справимся без большого труда. Другое дело американские 8-я и 15-я воздушные армии. Если кто-то полагает, что наша 8-я воздушная армия возьмет на себя их 8-ю, и все будет нормально, то он, конечно, ошибается. Но все же кое-что у нас есть. – Новиков на мгновение замолк, будто пробуя на вкус слова. Затем продолжил, окончательно изгнав из голоса эмоции:
– За это лето были сформированы сорок новых авиаполков ПВО, плюс восемь ночных – в основном на базе отдельных эскадрилий ПВО или же эскадрилий, выведенных из составов уже действующих частей. То есть – на костяке ветеранов, пополненные до штатного состава, полностью снабженные всем необходимым и подготовленные для ведения боев на большой высоте. Это около полутора тысяч истребителей, и это именно тот фактор, который позволяет нам надеяться, что воздушная граница будет прикрыта достаточно надежно.
– Вы полагаете, что полторы тысячи истребителей смогут то, чего не смогли немцы?
– Разумеется, нет, товарищ Сталин. Но сорок полков, как я сказал, – это лишь вновь сформированные части, которыми мы можем свободно маневрировать. Кроме них имеются уже давно действующие части ПВО, прикрывающие важные промышленные объекты и крупные города, а также почти семь тысяч истребителей фронтовой и флотской авиации, которые даже если и не будут завязаны на противодействие тяжелым бомбардировщикам, то вполне способны пересчитать ребра фронтовой авиации предполагаемого противника, которую я считаю просто слабой. Ну и вполне на равных подраться с истребителями прикрытия.